Адвокат Беринга: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж»
- Подробности
- Опубликовано: 11.04.2025 01:08
- Просмотров: 245
На Камчатку пришла изданная в Твери книга Сергея Панюхина со странным названием «Адвокат Беринга».
Почему странным?
Да потому, что значение слова адвокат весьма конкретно: «Адвокат (лат. advocatus, от advocare призывать на помощь) — лицо, профессией которого является оказание квалифицированной юридической помощи...».
Есть, правда, и другие – иносказательные — значения этого слова: «АДВОКАТ — божий. Устар. Ирон. О человеке, идеализирующем окружающих, видящем во всем лишь хорошие стороны. БМС 1998, 20. Адвокат дьявола. 1. Книжн. Ирон. О человеке, любящем сквернословить в чей л. адрес, старающемся и в хорошем найти недостатки. БМС 1998».
Есть еще одно значение: адвокат – это человек, который использует любые средства для защиты своего подзащитного, исходя из позиции, что благородная цель оправдывает эти самые – любые — средства.
И кто же он – адвокат Панюхин – мы определим, исходя из анализа того, какова его ЦЕЛЬ и КАКИМИ СРЕДСТВАМИ он пытается этой цели достичь.
Вот как сам автор определяет свою цель: «Я много лет серьезно занимаюсь историей камчатских экспедиций, с огромным уважением отношусь к их участникам, сумевшим преодолеть невероятные испытания.
Сегодня эти люди нуждаются в адвокате, поэтому я постараюсь защитить морских офицеров XVIII века от нелепых вымыслов, которые хуже любых штормов обрушиваются на них со стороны недобросовестных сочинителей».
Одним из главных НЕДОБРОСОВЕСТНЫХ СОЧИНИТЕЛЕЙ «Адвокат Беринга» избрал меня – посвятив мне и моим «нелепым вымыслам» четыре из двадцати страниц главы «Вредная мифология» и дважды приведя мои высказывания в главе «Обратная сторона экспедиций» (по-моему, позаимствовав у меня и название этой главы – мой очерк называется «Что там – на обратной стороне – истории»», который опубликован на сайте Камчадалы.ру.
А вот и нерушимое адвокатское кредо Панюхина: «В научных работах необходимо ориентироваться только на факты, подтвержденные архивными документами».
И сразу зададимся вопросом: а как тогда можно и нужно относиться к трудам Степана Крашенинникова и Георга Стеллера по истории и жизнеописанию Камчатки, которые не ссылались ни на какие архивные документы в связи с их полным отсутствием? Как быть с «Очерком главнейших событий в Камчатке» Александра Сгибнева, архивные материалы, на которые он опирался, уничтожены знаменитым иркутским пожаром?
И как можно доверять работе самих супругов Панюхиных по истории собаководства, если эта история не отражена в архивных документах?
Как быть, на каких архивных материалах и фактах построено и выверено это вот утверждение автора, которое для меня, родившегося и выросшего в краю нартовых собак, где слова «алык» и «остол» были знакомы мне с младенчества, а езда на собаках была первичной, так лошади на Камчатке были еще редкостью, машины появились позже, а оленей, о которых пишет Панюхин, камчадалы никогда не использовали в транспортных целях? Тем не менее, автор пишет:
«Еще одна фантазия по поводу хозяйственной деятельности камчадалов, которая, якобы «была немыслима без собак». Вполне мыслима. В начале XVIII века ездовое собаководство на полуострове находилось в зачаточном состоянии. Длинные переезды и перевозка груза осуществлялась на оленях. А имеющихся собак использовали для охраны стойбищ и при поездках на небольшие расстояния (5-10 км). Работа у Беринга на транспортировке грузов дала местному населению новые знания и способствовало распространению нарт сибирского типа – устойчивых, надежных, в которые можно было впрягать больше шести собак и совершать дальние путешествия. Однако, прошло еще несколько десятилетий после экспедиции, прежде чем упряжное собаководство, действительно, стало неотъемлемой частью хозяйственной жизни камчадалов».
Утверждение весьма смелое – и, разумеется, не подтвержденное никакими архивными материалами.
Потому что таких архивных документов, согласно которым, камчадалы передвигались на оленях, попросту не существует.
А вот Владимир Владимирович Атласов, первооткрыватель Камчатки для всей России (которому тоже нельзя верить, так как его утверждения не опираются на архивные материалы) видел нечто противоположное тому, о чем сообщают нам собаковеды XXI века Панюхины:
«А скота никакова у них нет, только одне собаки, величиною против здешних, только мохнаты гораздо — шерсть на них длиною в четверть аршина».
«Никакова скота... одне собаки»...
Оленей почему-то Атласов у камчадалов не заметил.
Что же касается С.П. Крашенинникова (которому верить тоже нельзя, так как тот собирал всякие устные сообщения и сведения в своем «Описании земли Камчатка»:
«Для езды запрягают по четыре собаки в одни санки, из них две коренные, а две идут впереди. Четверка собак называется нартой, подобно тому, как у нас шестерка лошадей — цугом.
Санки, которые камчадалы называют шёжхед, делаются на полозьях, имеющих около 11 четвертей длины; на эти полозья ставится укрепленное на высоких ножках сиденье, подобное длинному, глубокому и узкому лотку; сиденье сделано из перекрещивающихся в виде решетки продольных и поперечных палочек, перевитых и закрепленных ремнями».
И ему вторил (хотя другие считают, что вторил как раз Крашенинников) Г.В. Стеллер:
«Хотя зимние путешествия совершаются быстрее летних, но они сопряжены зато с более значительными опасностями и тяготами. Обычно ездят в санях на собаках. Езда на нартах при обилии гор, глубоких долин и густых лесов далеко не особенно удобна и утомляет ительменов-подводчиков сильнее, чем везущих сани собак: двоим постоянно приходится бежать рядом с собаками, притом угодным этим диким животным аллюром. В нарты впрягаются по 8 псов, камчатские же сани везут 4, 5 или 6 собак.
Камчатские сани так хорошо приспособлены к силам собак и к характеру гористой местности, что лучшего ничего не смог бы придумать даже самый искусный механик. Сани сооружаются, по-видимому, по принципу анатомического строения человеческого тела. Верх их образуется продолговатой полой корзиной, состоящей из одних гнутых жердей и двух тонких длинных палок, к которым эти жерди крепко привязаны ремнями. Этот остов со всех сторон обтянут ремнями и чрезвычайно гибок и прочен. Если даже одна из жердочек сломается, ремни не дадут корзине распасться. В такую корзину накладывают до 5 пудов — обычный груз для четырех собак. Если в сани садится человек, то он с удобством поместит около себя еще два пуда клади, и я сам всегда возил таким образом с собою мои книги, бумаги, постельные принадлежности и куханную утварь. Эта корзина привязана к двум копылам, или изогнутым в дугу деревяшкам, которые, в свою очередь, прочно прикрепляются к полозьям саней. Полозья имеют в толщину не более одной трети вершка, общий же вес всех саней не превышает 16 фунтов.
Несмотря на то что их структура очень тонка и гибка, подобные сани отличаются прочностью совершенно изумительною. Нередко приходится при езде с такою силою налетать на стволы деревьев, что сани сгибаются почти пополам и все-таки остаются невредимыми. В них едешь по очень большим горным хребтам и взбираешься на самые крутые утесы, причем сам сохраняешь силы настолько, что можешь удержать сани и уберечь их от любого падения».
И вот самое главное – это у Георга Стеллера: «При хорошей погоде и сносных дорогах за 15 часов безостановочной езды можно проехать от 100 до 140 верст».
А уж он-то, как и Степан Петрович Крашенинников, попутешествовал изрядно на традиционных и нартах, и санях камчадалов.
Кстати, в трудах археолога Николая Николаевича Дикова (который тоже не ссылался на архивные документы по причине их физического отсутствия) есть интересный факт: археологи, проводя работы на Ушковской стоянке древних людей (это долина реки Камчатки), обнаружили культовое захоронение собаки, осыпанное охрой.
Конечно, я сомневаюсь, чтобы собака становилась культовым животным за способность лаять.
Но уверен в другом – именно нартовая собака еще в древние-древние времена в условиях изолированного с востока, запада и частично юга Камчатки обеспечивала транспортные возможности для контактов камчадалов с другими народами Севера, чтобы избежать кровосмешения и родового вырождения, и только поэтому цивилизация камчадалов-рыбоедов смогла просуществовать на полуострове 15 тысяч лет, как заявляют археологи.
Но это моя версия. Не подтвержденная архивными документами.
Но коснемся того, что этими документами все-таки подтверждено.
У Чаплина:
«4 января: «...Отправлено в Верхней астрог: конопатчик 1, плотник 1, служивых 2 человека, а с ними отправлено муки 86 сум, железа 23 пуда, пуль 2 кокора и протчее из мелких вещей, кузнешных инсрументов: наковальня, клещей 4, точило на 63 санках, иноземцов 69 человек, в том числе капитанскаго багажю – на 10 санках».
У Чирикова:
«11 января: «...Отправлено в Верхней астрог на 22-х санках капитанскаго багажа, в том числе на двух нартах оптека»
27 марта: «...Прибыл служилой человек Быков и привел 64 каюра из улусов Верхнега астрога».
28 марта: «...На прибывших каюрах из улусов Верхнева астрога отправлены ботовыя и артилерные веши... При том послан матроз Казачинин, парусник Петров, салдат Соловьев...»
22 апреля: «...Пошел я от Большерецкава астрога в Верхней, а са мною геодезист Путилов, картиместер Борисов, салдат Шерохов, 2 человека служилых людей, имея с собою 12 подвот камчацких ....»
То есть, судя по этой информации, груз перевозили на традиционных камчадальских «санках» или «подвотах камчацких».
Впрочем, вполне возможно, что и на «сибирских нартах». Здесь я не специалист.
И далее мы цитируем А.С. Сгибнева, который готовил свой «Очерк главнейших событий в Камчатке» на основе — в последствии погибших — материалов Иркутского архива.
Сергей Панюхин, на моей памяти, первый человек, усомнившийся в добросовестности А.С. Сгибнева:
Вот, что писал Александр Степанович Сгибнев, капитан 1-го ранга, военно-морской историк, правитель дел Сибирского отделения Императорского Русского Географического общества:
«Осенью 1727 г. пришел в Большерецк Беринг с двумя судами, погруженными провизиею и другими экспедиционными припасами. Все эти грузы Беринг распорядился отправить в Нижнекамчатск поперек всего полуострова (833 версты) по рекам Быстрой и Камчатке на камчадальских ботах, а между этими реками зимою в нартах, на собаках, согнанных из всех камчатских селений. Независимо от того, камчадалы перевозили на собаках в Нижнекамчатск и самого Беринга со всею командою. Такое безрассудное распоряжение Беринга вредно отразилось на хозяйстве камчадалов. Собранные на продолжительное время из селений для траспортирования грузов, камчадалы потеряли удобное зимнее время для звериного промысла, единственного источника их благосостояния. Да и оставшиеся в селениях камчадалы, по неимению собак, принуждены были прекратить свои обычные зимние занятия. Наконец, большая часть собак подохла от продолжительных и тяжких работ, что на долгое время привело в расстройство хозяйство камчадалов, не получивших за все эти лишения почти никакого вознаграждения».
Про собак у Панюхина все просто – камчадалы пересели на оленей: «Еще одна фантазия по поводу хозяйственной деятельности камчадалов, которая, якобы, «была немыслима без собак». Вполне мыслима. ... Длинные переезды и перевозки грузов осуществлялись на оленях».
Странно – почему Беринг и его команда об этом не догадались?
Но что же касается собак, то, по утверждению «адвоката Беринга», их берегли
Не будем спорить – в архиве РГАВМФ о собаках сведений нет. В Иркутске, вероятнее всего, были – так как это касалось сбора ясака и хозяйственной деятельности камчадалов.
Поэтому я по-прежнему разделяю мнение Александра Сгибнева.
А теперь о второй части высказывания А.С. Сгибнева – о людях. Насколько бережно, любезно и справедливо относились к этим людям и их труду?
«Так был ли на Камчатке ад, бездна зла и бедствие во время экспедиции Беринга?» — задает вопрос Сергей Самохин.
И отвечает на него:
«Маршрут доставки грузов от Большерецка до Нижне-Камчатска был поделен на два этапа: первый 249 верст до Верхнего острога; второй – 263 версты от Верхнего в Нижний острог. На каждом из этапов работали камчадалы, живущие в прилегающих районах. Никто не гнал жителей западного побережья на восточное и наоборот. Старались не использовать иноземцев на работе более месяца подряд. Поэтому страшные рассказы, что полгода люди были оторваны от своих домов и хозяйственных дел, лишь результат недобросовестного отношения к архивным документам».
Неужели так и было. Заглянем в архивные материалы:
Чаплин: «31 декабря: «...Послан салдат на Колпакову и Харюзову реки для збирания каюров». А это разве не западное побережье Камчатки?
А известно ли «адвокату Беринга», что в Верхнекамчатский улус (присуд) входили следующие поселения, расположенные именно на западном побережье?
Вот, что сообщает С.П. Крашенинников [Описание земли Камчатки, М., 1949]:
«К Верхнему Камчатскому острогу, которого ведомство от вершины Камчатки до Вытылгиной речки, по берегу Пенжинского моря от Конпаковой на север до реки Ковран...
Конпаковской [острожек]
Крутогоровской
Оглукоминской
Ичинской
Сопошной
Морошечной
Белоголовой
Хариузовской
Ковранской
Но давайте лучше посчитаем сколько (согласно книги «Адвокат Беринга») камчадалов использовалось на нужды Первой Камчатской экспедиции – 376 камчадалов в зиму 1728 года, 102 камчадала на перевозке грузов весной 1728 года. Кроме того, была еще доставка грузов батами по Большой и Быстрой рекам – 80 камчадалов. К этому списку нужно еще добавить 50 человек камчадалов, которые должны были обеспечить участников экспедиции рыбой – и свежей, и вяленой. В любом случае – более пятисот человек.
«Адвокат Беринга» ведет свой подсчет камчадалов: «Вспомним, что число ясашных иноземцев в долине реки Камчатки 5000 человек и подумаем: может ли нанести колоссальный экономический ущерб полуострову» наем экспедицией 100 работников в месяц».
Обратимся, опять же, к С.П. Крашенинникову (который, к сожалению, тоже не опирался на архивы, а вел собственный подсчет камчадалов в долине реки Камчатки»:
Верхнекамчатский присуд:
Река Камчатка от вершины до Вытылгиной речки
Чаничев острог – 94
Иромлин – 43
Машурин – 154
Шапин – 13
Тулуачь – 12
Козыревской – 14
Вытылгинской – 6
_____ Итого – 336 человек
Нижнекамчатский присуд:
Река Камчатка до устья
Итателев острог – 44
Каначев – 51
Ключевской – 45
Каменной – 69
Щечкин – 24
Пеучев – 102
Хапичинский – 32
Шантальский – 31
Ламахаручев – 14
Усть-Камчатский – 92
Река Еловка
Усть-Еловский [Харчинский] острог – 15
Верхо-Еловский — 77
______ Итого – 596 человека
Даже тысячи не набирается – 932 человека.
Может быть с натяжкой тысяча – считая тех камчадалов, кто погиб в результате Харчинского бунта 1731 года (как со стороны восставших, так и с противоположной стороны – тех, кто оставался в союзе с русскими)
Сергей Панюхин пишет, что камчадалов хорошо кормили. Но вот вам факт из журнала Чаплина, главного завхоза экспедиции: «26 марта: «...Послано к работе иноземцов 11 человек с собаками да служивой, а с ними послано 3 вяски юколы, да на 8 человек служивых 8 вязок юколы же».
Соотношение явно не в пользу камчадалов.
А сколько заплатил Витус Беринг этим людям за их работу?
Сколько денег заработали на экспедиции камчадалы и казаки за «558 перевозок груза продолжительностью от 10 до 38 дней»?
Мои поиски этой информации в архиве Военно-Морского флота зашли в тупик – я не нашел таких данных, хотя «служителям» (непосредственным участникам экспедиции – офицерам, матросам, солдатам, плотникам енисейским и иркутским выплачивалось регулярное денежное жалованье и выдавались продукты питания). Может быть, Сергею Панюхину в этом поиске (а я видел его фамилию среди тех, кто пользовался делами Первой Камчатской экспедиции) больше повезло – но в книге об этом ни слова.
И вывод, который напрашивается, – не заплатил ни копейки. Сэкономил...
Добавим, что и почти двести казаков (173+14 по Панюхину) тоже в основном «батрачили» на Беринга бесплатно. Почему «в основном» – потому что те, кто плотничал на строительстве бота, все-таки попали в реестр, кому заплатили.
Но это же не все. Беринг, якобы, хотел освободить тех камчадалов, кому он сорвал зимний охотничий сезон, от ясака. Но не освободил.
А вот результат:
«...Петров [приказчик Камчатки в 1729 году – С.В.] не имел полного сбору ясаков и меньше сбору Тарабукина 1728 г., потому что 1728 и 29 гг. моровым поветрием умерло 212, сошлых (ушедших. — Авт.) на острова 41, неявившихся к платежу 95, за скудостию и безпромыслицею не платили 198, за старостию и болезнями 217, у Беринга для доставки провианта и материалов в подводах и умершие 51, да бывшие в подводах у Беринга за непромыслом не платили 7 человек. Итого в недобор 720, на них ясаков: 4 сорока 22 соболя, 2 сиводушки, 265 красных лисиц, 1 пластина (мех без головы и хвоста. — Ред.), 12 бобров. Собрано ясаков на 1729 г. только с 2 535 человек» [А.С. Сгибнев].
Потом эту недоимку взыскали с остальных, с живых и здоровых. В том числе и с тех, кто трудился на благо Первой Камчатской экспедиции.
И возникает – в течение всех трех столетий — очень важный вопрос: почему Беринг не доставил грузы экспедиции из Охотска в Нижний Камчатский острог морем?
Сергей Панюхин цитирует Беринга:
«...Желали, чтоб идти вокруг Носу, но токмо препятствовали жестокие ветры противные с дождем...и место неизвестное, никто прежде с такими судами не бывал» (из рапорта Беринга от 11 мая 1728 года».
Неправда: уже бывали.
В 1719/1720 годах было проведено исследование Курильских островов на протяжении порядка 500 километров на той старой лодье, благодаря которой был открыт морской путь на Камчатку.
Управлял лодьей мореход Кондратий Федорович Мошков.
Съемки и картографирование Курильских островов осуществляли геодезисты Иван Михайлович Евреинов и Федор Федорович Лужин. Последний был участником Первой Камчатской экспедиции, умерший во время перевозки грузов из Якутска, будучи в команде Мартына Шпанберга.
С. Панюхин то ли делает вид, что этот факт ему неизвестен, то ли просто «забывает» о нем и далее фантазирует по поводу того, что это Кондратий Федорович Мошков, опытнейший мореход-тихоокеанец, ходивший на Курильские острова, отговорил Беринга от этого шага, пугая страшными штормами и ветрами.
Но это пустая (я бы даже сказал никчемная) фантазия.
А вот факты.
На следующий год на той же «Фортуне», на которой, якобы, собирался, но не рискнул, плыть Витус Беринг, этот самый Мошков отправился в путь
Журнал Чирикова:
6 июля 1728 года: «...В 11-м часу пришло судно от Большей реки, а на нем матроз Евсей Селиванов, мореходы Машков да Бутин да 12 человек служилых людей Большерецкава астрогу, а на нем привезено 67 сум муки, 25 сум сухарей и в палатку две сети рыболовных и матроз Селиванов с мареходы репортовали г-на капитана, что пашли от устья Большей реки июня в 20 день...
Ани ж объявили, что матроз Лапухин и салдат Капотилов из Большерецкава астрога пошли суды сухим путем в одном числе с ними».
8 июля: «...Прибыли из Большерецкава астрога сухим путем матроз Лапухин да салдат Капотилов».
И те, и другие прибыли практически в один день, затратив на переход чуть больше двух недель. Но...
Но... матрос Лопухин и солдат Копотилов шли безо всякого груза, в отличие от «Фортуны», которую Чириков приказал все-так нагрузить.
Сколько же времени потребовалось на переход морем?
Всего 16 дней.
Какие же жестокие шторма и ветры с дождем так напугали Витуса Беринга?
Факты:
Журнал Чаплина.
5 сентября – ветер тих и дождь
6 сентября – дождь, ветер средний переменный
7 сентября — великий ветер с дождем
8 сентября – ветер небольшой, дождь
9 сентября — светлооблачно, ветер средний
10 сентября – ветер тих, дождь
11 сентября – великий дождь
12 сентября – ветер малый
13 сентября – ветер умеренный
14 сентября – пасмурно и тихо
15 сентября – ветер малый
16 сентября – ветер малый
17 сентября – ясная ночь и тихая.
18 сентября – ясно, ветер малый
19 сентября – ясно, ветер малый
20 сентября – ясно, ветер малый
21 сентября – облачно с просиянием, ветер умеренный
22 сентября – облачно, ветер малый
23 сентября – ветер малый
24 сентября – ветер малый
25 сентября – облачно, ветер порывной
26 сентября – облачно, ветер малый
27 сентября — облачно, ветер велик временем
27 сентября – ясно и тихо...
Если бы мне пришлось фантазировать на этот счет – то Мошков бы сказал Берингу, что сентябрь – самый благоприятный период для морского похода.
Вторая причина, о которой сообщает нам А. Полонский вообще смешна:
«В письме Беринга к генерал-адмиралу графу Апраксину об этом сказано: весьма желали идти кругом Курильского Носа, а для осеннего времени и за жестокими ветрами на таком карбусе идти не смел, чтобы не случилось какого несчастья и не учинить в той экспедиции великого препятствия».
Кондратий Мошков с Иваном Бутиным, архангелогородские мореходы, посмели...
Как объясняет этот поступок Беринга его «адвокат»?
Очень просто: «На все упреки отвечает одна короткая фраза адмирала Российского Флота Алексея Ивановича Нагаева: «Надобно полагать, бессмертный мореплаватель имел особые причины, которые нам всем неизвестны». При этом А.И. Нагаев далее Архангельска нигде не бывал, о Камчатке и Курильских островах знал только по картам, будучи картографом.
А.С. Сгибнев, в отличие от А.И. Нагаева, будучи моряком-тихоокеанцем, работал в Иоркутском архиве с документами и знал, о чем писал.
И как могут быть неизвестны причины страха Беринга, если он сам же эти причина и назвал – жестокие шторма (которых не было) и, якобы старое судно (хотя совершал переход из Охотска на новенькой, только построенной в 1727 году, «Фортуне»).
То есть, Витус Беринг, в своем отчете перед Адмиралтейством просто... лгал.
А его «адвокат», «ничтоже сумняшеся», использует двойные стандарты в защите: отказывая в праве другим ссылаться на высокие авторитеты, сам же на них и ссылается, когда не может найти в архиве какие-либо аргументы. И становится, по определению, тем адвокатом, который «видит только хорошее», а на плохое закрывает глаза или прячет голову в песок – кому что нравится.
Но это еще не все – он одну и ту же ситуацию, трактует, по своему усмотрению и хотению так, как это выгодно ему в данном конкретном случае. В одном – за. В другом – против.
Случай первый.
Цитируем книгу Сергея Панюхина: «...его все сильнее раздражает поведение Капитана Флота Шпанберга. Чириков считает, что тот самовольно, в отсутствие Беринга присвоил себе руководство экспедицией» [страница 82]. И это правда.
Еще одна цитата:
«Не в лучшем свете представлен у С.И. Вахрина и Капитан Флота Мартын Петрович Шпанберг – авантюрист, которому безразличны не только люди, но и Указы Императрицы Всероссийской» [страница 21].
Да, это верно – авантюрист, мерзавец, забивавший служилых людей в колодки, травивших их собакой, — о чем и идет речь в моем материале под названием «Что там – на «обратной стороне» — истории?». Человек,действительно, присвоивший себе руководство экспедицией, пока суда «Св. Петр» и «Св. Павел» блуждали где-то в неизвестности.
Но вот дальнейшая позиция «адвоката» (на этот раз уже «адвоката»... Шпанберга):
«Между Чириковым и Шпанбергом давние разногласия [добавим – как между Чириковым и Берингом – С.В.]. Но если для Шпанберга, имеющего множество врагов, закаленного в ожесточенных спорах и противостояних, Чириков лишь очередной оппонент, то Алексея Ильича эта ситуация сильно нервирует. Даже приняв решение уйти со службы и написав челобитные с этой просьбой, он не желает оставшееся время быть под командованием своего недруга. Чириков не любитель сутяжничества и, чтобы не расстраиваться еще больше, прекращает всякую переписку со Шпанбергом, но при этом отправляет в Адмиралтейств-коллегию объемный многострадальный рапорт, где перечисляет все проступки (реальные и вымышленные) Мартына Петровича...».
Вот на этом мы и остановимся – на каком основании «адвокат» выносит приговор Чирикову, обвиняя его публично, на основе своих собственных, ничем не подтвержденных фантазий, в том, что Чириков сообщает о Шпанберге не истинную правду, а некий вымысел?
И далее, этот «адвокат» позволяет себе в своих оценках поведения Чирикова нечто большее:
«Как-то совсем по-детски Алексей Ильич жалуется и хвастается: «Трудов моих в экспедиции больше его было, хотя он и старше.Все тяжелые припасы, и материалы, и вся артиллерия в Якутск мною привезены. А сколько их на Усть-Куте и в прочих местах я судов построил. По моим предложениям описана наилучшая к охранению морских кораблей Петропавловская гавань. И, если по правде сказать, так его Шпанберга больших трудов и не видно» (Рапорт Чирикова от 13 декабря 1742 года).
И это не хвастовство и не жалоба – это КОНСТАТАЦИЯ факта в отношении мерзавца, пытавшегося собственные грехи повесить [при явной поддержке Беринга] на Чирикова – вот тут уж архивных материалов более чем достаточно: Чирикову пришлось много месяцев отписываться, защищасяь от явной лжи.
И моя версия об узурпации Шпанбергом власти в период отсутствия Беринга подтверждается, как видим, самим Панюхиным, а более того – Алексеем Ильичем Чириковым.
А что касается в отношении замыслов Шпанберга перехватить славу Беринга-Чирикова дадим тот же ответ, что и «адвокат» Панюхин — его же собственными словами: «Надобно полагать, [что очередной] бессмертный мореплаватель имел особые причины [на узурпацию власти], которые [как и его дальнейшие планы] нам всем неизвестны».
Это моя рабочая версия. Как версия Панюхина о том, что Кондратий Мошков отговорил Беринга идти морем в Нижний Камчатский острог.
А вот, что касается моей ключевой– якобы «уничижительной, по оценке «адвоката» — фразы в книге «Адвокат Беринга», которую я приведу ниже, то в ней заключается очень важный смысл, не понятый «адвокатом» великих мореплавателей. Но в этой фразе для великих мореплавателей нет ничего уничижительного, а есть одна только сермяжная правда.
Итак, цитата:
«Простые и неученые русские мореходы спасали честь экспедиций, затраты на которые многократно превышали результаты... И совсем не Беринг и не Гвоздев построили мост Азия – Америка. Не они вбили в него первые, столь дорогие на пустынной окраине, гвозди. Только не их личный пример мог воодушевить остальных.
Беринг был бессилен поднять русский люд своим личным примером» [«Покорители Великого океана»].
Все познается в сравнении. И эти строки даны в контексте истории ПРОМЫСЛОВОГО освоения Русской Америки простыми русскими людьми.
Летом 1728 года состоялась морская часть Первой Камчактской экспедиции.
Летом 1732 года команда Гвоздева-Мошкова с камчатскими служилыми людьми открыли Америку. О ее результатах «неожиданно» узнали только в период проведения Второй Камчатской экспедиции.
Летом 1741 года Вторая Камчатская экспедиция вновь подошла к американским берегам.
Три года было затрачено на организацию и проведение Первой Камчатской экспедиции.
Десять лет – на организацию и проведение Второй Камчатской экспедиции, о научных результатах которой Георг Стеллер с обидой и горечью сказал: «Десять лет готовились, чтобы прийти и набрать американской воды», так как Беринг не разрешил высадку на матерый американский берег, и воду набирали на ближайшем острове.
А теперь сравним:
Без участия государства, то есть на собственные средстава, были осуществлены следующие промысловые экспедиции:
В 1743 году в долг под будущий промысел построен на Камчатке шитик «Святой Петр», экипаж которого, состоящий из камчатских казаков и посадских людей, отправился на свой страх и риск [имея из навигационных приборов только компас] на остров Командора, где и начали столь успешный промысел, который в самом скором времени увлек многих их последователей не только из Сибири, но и с Русского Севера и Руси-матушки.
В 1745 году экипажем построенного на Камчатке же шитика «Евдокия» во главе с Михаилом Неводчиковым открыты Ближние Алеутские острова.
И впоследствии в течение уже первого десятилетия с момента выхода первого промыслового судна, к берегам Америки отправились десятки промысловых экспедиций, снаряженных русскими купцами.
Как писала еще в далеком 1949 году в своей автореферате на соискание степени кандиата исторических наук «Открытие и освоение русскими Алеутских островов во II половине XVIII века» [Москва, 1949] Р.В. Макарова:
«Предсказание великого Ломоносова сбылось: «Колумбы русские» — Михаил Неводчиков, Петр Башмаков, Андреян Толстых, Степан Глотов, Гаврила Пушкарев, Степан Зайков, Герасим Измайлов, Дмитрий Бочаров и многие другие —открыли новый путь на восток, и Россия утвердилась на западном побережье Северной Америки».
А сподвиг их на этот «трудовой подвиг» простой казак, уроженец деревни Ярковой Тобольского уезда Емельян Софронович Басов.
И я не вижу ничего уничижительного для Беринга и его команды в том, чтобы признать не только подвиг великих мореплавателей из числа морских офицеров, но и подвиг великих русских мореплавателей-тихоокеанцев из числа казаков, купцов и промышленных русских людей.
На том и стою...
И, действительно, я с ВОСХИЩЕНИЕМ писал и пишу о простых мореходах-тихоокеанцах – казаках, купцах, промышленных людях из разных городов и весей России.
Как с восхищением писал и пишу о полярных русских мореходах – казаках, купцах и промышленных людях, которые за столетие до Великой Северной экспедиции прошли той частью Северного морского пути, который впоследствии изучали участники Северной экспедиции.
Я с восхищением писал и пишу о простых сибирских казаках, которые прошли Беринговым проливом за столетие до Беринга, прошли от устья реки Лены да устья реки Камчатки за шесть десятков лет до Первой Камчатской экспедиции, открыли судоходное устье реки Амура за сто двадцать лет до Невельского...
При этом, по сообщению тех же руководителей Второй Камчатской экспедиции, мореходы-тихоокеанцы, открывшие Америку, исследовавшие устье реки Амура, описавшие побережье Охотского моря в течение НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ ВООБЩЕ не получали никакого жалованья...
Все познается в сравнении...
Правда, когда есть с кем сравнивать, когда имена великих Сынов Отечества не исчезают из исторической памяти потомков.
P.S.
Тем не менее, подводя итог этому разговору по поводу выхода книги Сергея Панюхина «Адвокат Беринга», я уважаю позицию автора – который взял на себя тяжелую ношу попытаться объективно разобраться в том, что происходило «на местах» продвижения Первой Камчатской экспедиции к своей конечной цели – морскому походу для ответа на вопрос сошлись ли Азия с Америкой.
Но «с пылу с жару» к этой не простой – а весьма и весьма сложной – задаче подходить не стоит – можно и обжечься.
И ведь не случайно существует такое множество самых противоречивых мнений на счет казенных затрат, с одной стороны, и реальных результатов, с другой стороны, Первой Камчатской экспедиции. Как и мнений о том, кто же из русских людей первым открыл матерую землю – Аляксу (впослествии названную Аляской). О том, кто же из русских моряков первым побывал в Японии и был ли – хотя бы — вблизи Японии сам Шпанберг?
Не были идеальными великие мореплаватели. И жену Беринга задерживали на таможне, вывозивший немалое богатство. И дело о пушнине, собственником которой был Шпанберг, хранится в РГАВМФ.
Они были людьми своего времени – в меру алчными, в меру прагматичными, в меру циничными, в меру жестокими...
Но порой эта мера лилась через край, потому что они – первые руководители Камчатских экспедиций – были в Восточной Сибири полновластными хозяевами, сибирскими сатрапами...
И отсюда вся логика их дальнейшего поведения.
Но...
Но МИРОВАЯ слава и Первой Камчатской, и Великой Северной экспедиции, осуществленных благодаря, в том числе, и сибирякам, здесь я полностью согласен с Сергеем Юрьевичем Панюхиным, от этого не померкнет.
Член Союза писателей России
Сергей Вахрин