Павленко Н.И. "Царевич Алексей"

Царевич переписывался и с другими людьми из своего близкого окружения, помимо названных. Эти письма также содержат некоторую информацию о его характере и образе жизни.

Так, в распоряжении историков имеются письма царевича к кормилице Марфе Афанасьевне Колычевой и ее супругу Василию Ивановичу. Письма эти лаконичны, многие из них в одну фразу и бедны содержанием. Автор интересуется здоровьем адресатов: «Госпожа кормилица, Марфа Афанасьевна, здравствуй на много лето»; или: «Марфа Афанасьевна, здравствуй, на веки. Пожалуй, прикажи к нам, если тебе от болезни», или: «Кормилица, здравствуй, я жив». Подавляющее большинство писем не датировано; последнее, 49-е по счету, отправлено из Киева, с пути из Жолквы в Москву, в феврале 1716 года. Но письма к кормилице и ее супругу примечательны тем, что отражают характер царевича: он был привязан к этим, надо полагать, добрым и сердечным людям, сохранял благодарность за ласку и добрые чувства, проявляемые ими и в его детские годы, и тогда, когда он стал взрослым. Об уважении царевича к Василию Ивановичу Колычеву свидетельствует незначительный на первый взгляд, но важный по существу факт: в одном из писем царевич запретил ему писаться уменьшительным, уничижительным именем: «Бог тебе простит, что написался Ваською, только впредь не делай сего».

Почти все лица, входившие в окружение царевича, носили особые прозвища, клички, смысл и происхождение которых не всегда понятны. Так, Алексей Нарышкин имел прозвище Сатана, другого, Василия, называли Благодетелем, третьего, Андрея, — Адамом, Ивана — Молохом. (Надо полагать, во всех этих случаях в кличках отразились какие-то черты характера.) Муж кормилицы царевича Василий Колычев именовался Жирондой, протопоп Алексей — Грачом (видимо, из-за некоторого сходства с птицей), подьячий Федор Еварлаков — Засыпкой.

Колычев - митрополит.

После смерти митрополита Макария его пост занял митрополит Афанасий, но он был художником по профессии, человеком мягким и творческим, и потому не мог противостоять царю и его опричнине. В мае 1566 года Афанасий сказался больным и ушёл в Чудов монастырь. Новгородский архиепископ Пимен попытался выдвинуть на пост митрополита себя, но царь был против Пимена – более политикана, чем священника. Иван IV выдвинул свою кандидатуру – казанского архиепископа Германа. Герман был сторонником реформ, а родственники Германа служили в опричнине. Кандидат уже прибыл в Москву и был введён в митрополичий двор, но… против него выступили опричники Басмановы: «…Боже тебя сохрани от такого советника, вновь ли хочешь быть в неволе, еще большей, чем был у Сильвестра и Адашева?..». В итоге царь вынужден был отставить и Германа. В этой сложной ситуации необходима была кандидатура, которая устроила бы всех участников «переговорного процесса». И такой кандидатурой стал Филипп Колычев, игумен Соловецкого монастыря.Теоретически кандидатура Колычева удовлетворяла все стороны. Боярскую знать он устраивал как представитель знатной боярской фамилии и родич большинства «старомосковского» боярства; духовенство – как поборник стяжания и (скорее всего) «осифлянин»; царя – как активный участник царских реформ…

Как ни странно, и с опричниной Филиппа связывали тесные родственные отношения. Два двоюродных брата Филиппа занимали в опричнине видное положение: Фёдор Умной-Колычев был опричным боярином, Василий Умной-Колычев показал себя как талантливый опричный военачальник. Фигура Василия Умного-Колычева крайне интересна для нашей истории – в дальнейшем он руководил «опричной контрразведкой», а это много говорит о складе ума этого необычного исторического персонажа. Так случилось, что создание опричнины мы автоматически связываем с именем Ивана IV Васильевича «Грозного». Но давайте вспомним устоявшуюся фразу: «короля играет свита». Вполне может быть, что желание Ивана IV разделить землю на «опричнину и земщину», на самом деле было желанием «свиты». Несомненно, что «опричные» советники оказывали огромное влияние на царя. И раз опричники Басмановы уговорили царя «отставить» Казанского Германа, то и опричники Колычевы вполне могли предложить кандидатуру своего родича – Филиппа. Братья Колычевы, как и отец и сын Басмановы – самые влиятельные в тот момент представители «свиты» царя. Историческая наука в целом не отрицает, что опричнина – это последняя попытка «старого» боярства вернуть себе власть, изрядно сокращённую при Глинских и самом Иване IV Васильевиче. К «старому» боярству принадлежали и опричники-Колычевы, и сам игумен Филипп. Есть в этой истории ещё один участник-родич, троюродный брат Филиппа – Михаил Лобан-Колычев, в этом же году он получил чин земского окольничего. Все перечисленные Колычевы (включая Филиппа) – сверстники, знают друг друга с детства, с пятнадцати лет были «воинниками», воспитывались в атмосфере боярской «замкнутости», и все были настоящими придворными. Есть, правда, тут одна неувязка: Колычевы всегда поддерживали Старицких, последних русских удельных князей. Их последние вожди – Ефросинья Старицкая и князь Владимир Старицкий – ещё живы, прощены царём и просто находятся в ссылке. А двое Колычевых вдруг занимают видные места в опричнине… Но ведь «за просто так» не становятся «высшими опричными чинами», верно? Может ли быть так, что Колычевы потому и занимают высокие места в опричнине, что знают многое о Старицких и изначально, так сказать, «держат руку на пульсе»? Учитывая, что Василий Колычев в дальнейшем руководил «опричной контрразведкой» и успешно конкурировал «за власть» с самим Малютой Скуратовым («опричным карательным органом»), становится понятен уровень власти Колычевых. «Контрразведкой» обычно становятся люди с изощрённым умом, обладающие глубокой способностью анализа информации, умеющие выстроить сеть тайных осведомителей… Царская роль во всем этом выглядит странно: Иван Васильевич, самодержец, жёсткий проводник курса централизации власти, великий царь-реформатор… идёт на поводу у части «старого» боярства, власть которого он и ограничивал почти 20 лет! Это боярство его предавало, возможно – пыталось отравить, плело заговоры и готовило мятеж. Эти предатели предлагают ему «разделить» страну, то есть развернуться во внутренней политике на 180 градусов. И… царь соглашается! Предаёт заветы своего деда Ивана III Великого, своего отца Василия III, «воспитателя» Макария… При всём обилии гипотез и объяснений мы никогда не поймём причины, побудившие Ивана IV совершить этот шаг. Итак, царь вызывает соловецкого игумена в Москву «для духовного совета».

Путь в Москву лежит через Новгород. По приезду Филиппа в город его встречает делегация горожан, которые просят: «…отец, будь ходатаем пред царем за нас и город наш; заступи свое отечество...». Этот сюжет даёт широкую пищу для размышлений. Во-первых: делегация точно знает, куда и зачем едет соловецкий игумен. Во-вторых: новгородцы явно намекают на «новгородское» происхождение Колычева, взывая к его «родовой» памяти и «родовым» связям. К которым из связей – к «земским» или «опричным»? Кто передаёт «привет» Филиппу? В-третьих: кто «заказчик» делегации? Если это инициатива самих горожан, значит, они в глубокой ссоре с архиепископом Пименом, потому что используют как заступника не «местного» Пимена, а проезжего Филиппа. Если организатор делегации сам Пимен, то Филиппа пытаются «подставить»: царь Новгород не любит, мягко говоря… Также «делегацию» могли организовать как «опричнина», так и «земщина». В-четвёртых: если даже предположить, что Филипп «до Новгорода» не знал, зачем его вызывает царь, то после «делегации» он уже знает не только цель его поездки, но и возможную подоплёку событий. Видимо, полученная информация была для Филиппа очень важной: Колычев на несколько дней остаётся в Новгороде, не сильно поспешая по вызову царя. Почему игумен не торопится? С кем встречается? О чём размышляет? Ответы на эти вопросы мы не получим, но очевидно главное – в Новгороде Колычев «берёт тайм-аут», собирая информацию. В Москве в эти дни проходит Земской собор, на котором группа соборных депутатов, бояр и дворян, потребовала от царя отмены опричнины. «В верхах» идёт схватка не на жизнь, а на смерть, а будущий митрополит отдыхает в Новгороде! Филипп прибывает в столицу как раз на следующий день после окончания Земского собора. Может быть, Колычев не торопился в Москву именно потому, что хотел определить расклад сил в столице?

Обстановка в Москве накалена, и все ждут приезда будущего митрополита. По приезду Филиппа, в присутствии множества бояр и духовных особ Иван IV Васильевич торжественно предлагает Филиппу пост митрополита. Знаменитый отказ Филиппа «…не разлучай меня с моей пустыней; не вручай малой ладье бремени великого…» можно трактовать по-разному. Это и выражение христианского смирения, и признание слабости своих сил перед величиной ответственности, и страх за своё будущее, и… просто отказ. Но царь непреклонен: Колычев удовлетворяет все стороны нарастающего конфликта. Его назначение на митрополию выглядит попыткой «уравновесить» шаткую ситуацию, найти в лице Колычева «третейского» судью между боярством, духовенством, земщиной и опричниной. Царь приказал духовенству и боярам уговорить «отказника». Но Филипп неожиданно принялся укорять церковных иерархов: «…Не смотрите на то, что бояре молчат; они связаны житейскими выгодами, а нас Господь для того и отрешил от мира, чтобы мы служили истине, хотя бы и души наши пришлось положить за паству, иначе вы будете истязаемы за истину в день судный…». То есть, Колычев явно призывает епископов что-то «сказать» царю, раз «бояре молчат». Столь открытый политический призыв одну часть духовенства возмутил, а другую часть поверг в молчание. Поддержал Филиппа лишь бывший кандидат на митрополичий престол – архиепископ Казанский Герман. Видя, что его коллеги «по цеху» отмалчиваются либо откровенно лицемерят, Филипп пытается лично убедить царя в необходимости отмены опричнины. Обе известные редакции «Житий…» Филиппа утверждают, что царь «негодовал», заставил Филиппа «замолчать», и просто приказал ему быть митрополитом. Абсурдная ситуация. Духовенство оскорблено, но…. хочет поставить Филиппа, царь негодует, но… хочет поставить Филиппа, родичи-опричники также оскорблены, но… хотят поставить Филиппа! А в углу молча стоит земское боярство, «связанное житейскими выгодами». Создаётся такое впечатление, что Филиппу УЖЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО быть митрополитом, и ни самодержец, ни духовенство, ни опричнина НЕ МОГУТ изменить этого решения. Опричнина, царь и духовенство потому не могут ничего сказать Колычеву, что за ним стоит явная «сила». И эта сила – земщина. Глава земской Боярской думы в тот момент – Иван Петрович Фёдоров-Челяднин – боярин, богатейший вельможа, окольничий, конюший, воевода и… ещё один из родичей Колычева. Потому земщина и молчит. Для них всё давно решено, и иной исход ими даже не рассматривается – Колычев будет митрополитом. Филипп якобы согласен покориться общему решению, но продолжает «торговаться» с царём: «…Я повинуюсь твоей воле, но оставь Опричнину, иначе мне быть в митрополитах невозможно. Твое дело не богоугодное; сам Господь сказал: аще царство разделится, запустеет! На такое дело нет и не будет тебе нашего благословения…». То есть, говорит, что митрополитом он стать может, но вот благословения царским планам, увы, не даст. А планов у царя – громадьё. И первый из них – утверждение «раздела» страны. Царь объясняет Филиппу, что «…воссташа на меня мнози, мои же меня хотят поглотить…».

Что же отвечает Филипп? Его ответ выглядит лицемерным в этой ситуации: «…никто не замышляет против твоей державы…». Да сам Филипп не хуже Ивана IV знает, что проблем у царя хватает: земщина противостоит царю и опричнине; часть боярства, воевод и дьяков сбежала в Литву и составляет там военную коалицию; князь Курбский на стороне Сигизмунда удачливо воюет против Ивана. Естественно, ВСЕ вокруг замышляют: и земщина, и опричнина. Но Колычев откровенно принимает сторону земщины и даже не пытается «разобраться» в ситуации. И это митрополит, который должен быть нейтрален в данной ситуации, должен выступить символом примирения? Позиция, занятая митрополитом, напрямую указывает на его заинтересованность! Колычев явно ангажирован, политизирован и однобок в своих требованиях. И если цели опричнины (захватить власть), земщины (сохранить власть) и духовенства (принять сторону победителей) здесь хорошо прослеживаются, то какую цель имеет сам царь? Лично ему зачем колычевское назначение? Иван Васильевич обращается ко всему присутствующему Собору с просьбой утвердить разделение государства на опричнину и земщину. При этом царь уверен, что план «разделения страны» – это его личный план, и Колычев противоречит лично царю, но… «Раздел» – это план развала страны на уделы, план возврата «в прошлое». И наибольшую выгоду этот план представляет для «старого» боярства, которое и есть… опричнина. Без митрополита утвердить это решение невозможно. Много времени ушло только на то, чтобы просто найти «компромиссную» кандидатуру: Афанасий, Герман, теперь вот – Филипп. А утвердить реформу всё не получается. Кто нам этого кандидата рекомендовал? Земщина? Опять земщина, против которой опричные советники говорят!? И тут земщина отступает: опричнину пока не победить, переходим на запасной план. Филипп соглашается стать митрополитом, но с оговоркой: «…в опричнину ему и в царский домовый обиход не вступаться, а после поставленья за опричнину и за царский домовый обиход митрополии не оставлять…». Эту оговорку можно трактовать и как приказ Ивана IV «не лезть!» в опричнину, так и исполнение просьбы митрополита «отстранить» от него родичей. Фёдор Степанович Колычев, «старый» боярин и митрополит не хочет иметь ничего общего со своими опричными родичами. Иван IV идёт на уступки, но просит Филиппа «…нейти прямо против царской воли, но утолять гнев государя при каждом удобном случае…». Вот такое более чем странное «поставление»: никто Филиппа не поддерживает, но все – «за» его назначение. Сам Филипп «против», но вынужден. Причина спора – «отстранение» опричнины. Филипп – явный сторонник земщины, но «опричнину» его кандидатура вполне устраивает. Судьба Казанского Германа – лишнее тому подтверждение: опричнина вполне имела силы и возможности для отстранения кандидатуры Филиппа, но не сделала этого. Роль царя свелась к «оказанию давления» на Собор и митрополита…. А громкие выступления Земского собора и самого митрополита – лишь на руку опричникам.

Складывается впечатление, что и царь, и духовенство, и земщина, и Филипп – лишь пешки в тонкой игре «старого» боярства. В самом деле: кто выигрывает от назначения Филиппа? Очевидно, что Филипп – кандидат от земщины и ярый противник опричнины. Опричнина легко может отвергнуть этого кандидата, но не делает этого. Получается, что Филипп выгоден самой опричнине? Чем может быть выгоден явный противник? Тем и выгоден, что… предсказуем. Представим такую ситуацию. «Контрразведчик» по складу ума, Василий Умной-Колычев, узнаёт о том, что земщина выдвигает Филиппа (Фёдора) Колычева. Василий знает своего родича с детства, и уверен, что тот «закусит» удила ещё в момент «поставления». Скандал на Соборе выгоден опричнине! Таким образом, царь лишний раз убеждается в наличии «земского заговора», а неподконтрольный митрополит сразу попадает в лагерь врагов царя. Василию лишь остаётся… не протестовать против назначения Филиппа! В результате ситуация была разыграна как по часам. Филипп Колычев был поставлен в митрополиты 25 июля 1566 года. Собор благословил план опричнины, митрополит также дал на это своё благословение с известной царской оговоркой: митрополитом – быть, опричнину – не трогать. Произошёл раздел страны по плану «старого» боярства, противником которого были и митрополит Макарий, и сам Колычев. «…И которые князи, и боляре, и прочий велможи ему годъ, называше ихъ опришницами, сиръчъ - дворовыми; иных же князъй, и бояръ, и прочихъ велможъ нарицаше земъскими…». Что получила земщина? Триста земцев, подписавших грамоту против опричнины, были арестованы, но благодаря заступничеству Филиппа освобождены. Пятьдесят из них были подвергнуты «торговой казни» (избиты палками на площадях), казнено лишь трое участников демарша. Глава земщины, самый могущественный земец и родич Филиппа, был отправлен в опалу, на должность воеводы Полоцка. Фактически, земщина проиграла ещё до приезда Филиппа в Москву. Кто знает, если бы Филипп поторопился и не останавливался в Новгороде, мог ли получиться другой исход у этого противостояния? Что приобрёл в этой ситуации царь? Совместное выступление земщины и митрополита крайне напугало Иванa IV. В 1567 году Иван Васильевич просил Английскую королеву предоставить ему убежище: «…для сбережения себя и своей семьи… пока беда не минует, Бог не устроит иначе…». Что же приобрела от этой интриги опричнина? Обратимся к Р.Г. Скрынникову: «…В состав опричного «удела» вошло несколько крупных дворцовых волостей, которые должны были снабжать опричный дворец необходимыми продуктами, и обширные северные уезды (Вологда, Устюг Великий, Вага, Двина) с богатыми торговыми городами. Эти уезды служили основным источником доходов для опричной казны. Финансовые заботы побудили опричное правительство взять под свой контроль также главные центры солепромышленности: Старую Руссу, Каргополь, Соль Галицкую, Балахну и Соль Вычегодскую. Своего рода соляная монополия стала важнейшим средством финансовой эксплуатации населения со стороны опричного правительства...». По совпадению обстоятельств (?), Филипп Колычев, будучи игуменом Соловецкого монастыря, командовал огромными северными территориями, и при нём монастырь стал крупнейшим поставщиком соли на российский рынок... При этом соль тогда имела такое же значение, как нефть – сегодня. Так Филипп Колычев, только что став митрополитом, сразу потерял доверие царя, лишний раз утвердил царя в ненадёжности земщины, но так и не приобрёл поддержку духовенства. Фактически, Филипп сразу стал «мятежным» митрополитом – точнее, уже приехал в Москву с желанием поддержки мятежников... Архиепископ Казанский Герман, поддержавший Филиппа, умер (или был убит) 6 ноября 1567 года.

ИСПОВЕДНИК ПРАВДЫ
Митрополит Филипп Колычев

Уже сгущались зеленоватые сумерки.
Суденышко прыгало на волнах, задевая углом паруса за воду, когда впереди, неясно и неотчетливо, обозначилась земля.
— Кажись, прибыли... — сказал стоящий на носу судна помор.
— Значит, это и есть Соловецкий остров, где душу спасают… — проговорил другой мужчина. – Это здесь Герман, Савватий и Зосима и молились о нас...
Мужчина говорил никому не адресуя своих слов, смотрел вперед на встающие, будто прямо из студеного моря, деревянные церкви.
Мореход еще раз быстро оглянул пассажира.
Он так и не узнал: что это за человек…
Крестьянский армяк лежал на плечах молодца, как богатая ферезь, да и, сговариваясь об оплате за проезд, он вложил в руку морехода дорогой перстень...
— Соловки... — вздохнув, ответил помор и перекрестился. — Монастырь тута...
Молодой мужчина тоже перекрестился. Здесь, на краю русской земли, заканчивался его затянувшийся — от Москвы до Новгорода, от Новгорода до Ладоги, от Ладоги до Онеги, от Онеги до Белого моря - путь.
Молодого человека, не пожелавшего и при вступлении в монастырь назвать свое мирское имя, звали Федором, и принадлежал он к знаменитому роду бояр Колычевых…

КОЛЫЧЕВЫ
Бояре Колычевы веками строили с потомками Ивана Калиты Московское государство…
Дед Федора ездил послом в Крым, сидел наместником в Новгороде и погиб, защищая от врагов Иван-город…
Отец служил при дворе, а крупный новгородский помещик, дядя Федора, ведал думу удельного князя Андрея Старицкого…
Богатство и почет окружали будущего святого с первых лет жизни.
Его и воспитывали так.
Учили ратному делу, дворцовому обхождению, разным полезным в государственной службе наукам.
Федору было двадцать три года, когда у Государя родился наследник - будущий царь Иоанн Грозный. По преданию, по русской земле тогда прокатился страшный гром, молния блеснула, земля поколебалась...
Но недолго радовался царь Василий Третий своему наследнику. Через два года Государь умер, простудившись на охоте. Правительницей при малолетнем царе стала его жена - Елена Глинская.
Больше всего она боялась, что власть у ее маленького сына отнимут братья покойного Государя. Поэтому приказано было взять под стражу князя Юрия. Вскоре его тайно казнили. Младшего брата покойного царя — Андрея Старицкого отпустили на удел, но скоро пришел и его черед.
Самого князя заточили в темницу, а помещиков новгородских, служивших ему, повесили вдоль дороги из Москвы до Новгорода.
Ни Федора Колычева, ни его отца опала не коснулась, но именно в эти страшные дни благочестивый юноша ясно понял, что наполненная интригами служба при дворе — не его призвание.
Ночью, не простившись ни с кем, он ушел из дома. Ушел налегке — без слуг, без вещей...
Путь его лежал на Великий Новгород…

ПРОЩАНИЕ С МИРОМ
Дорога перевалила через пригорок, и в теплом, настоянном на разнотравьи лугов летнем вечере потянуло липковатым, тошнотворным запахом…
Впереди, чуть в стороне от дороги, чернела виселица.
В ее пустых, распахнутых прямо в небо воротах, темно и неподвижно висел человек...
Федор скинул с плеча торбу и, опустившись на колени, перекрестился. Эта виселица была тридцатой по счету по пути из Москвы. Здесь, невдалеке от Новгорода, висел старший Колычев, дядя Федора...
— Кака не имам плакатися, егда помышляю смерть, видех бо во гробе лежаща брата моего, безславна и безобразна… — произносил сейчас юноша слова покаянного канона.
Уходило солнце.
Густые тени тянулись от березовой рощи к дороге. Темно и страшно чернела посреди угасающего неба виселица.
— Владыко Господи Иисусе Христе, сокровище благих, даруй мне покаяние всецелое и сердце люботрудное во взыскание Твое... — звучал в сгущающихся сумерках голос.
Оставим его в жаркой тишине уходящего июльского дня 1537 года молиться за своих убиенных сродников, а сами вспомним, какое это страшное и чудесное было время.
На Руси совершались тогда не только чудовищные преступления, но и великие духовные подвиги.
Федору Колычеву исполнился год, когда закончились земные дни святого Нила Сорского…
Годы молодости Федора — время земной жизни Преподобного Александра Свирского, сподобившегося лицезреть саму Пресвятую Троицу…
Осознание особой роли Руси в христианском мире переполняло тогда душу русского человека, и святость на Руси была явлением обычным.
Святые бродили по дорогам страны, совершали молитвенные подвиги, яростно спорили между собой, когда дело касалось устранения церковной жизни.
Шло великое преображение Русской земли, и дивное порою открывалось и глазам простых людей.
Федору Колычеву исполнилось восемнадцать лет, когда в новгородских вотчинах матери, «ни ветром, ни бурею, но повелением Творца своего Бога» вода в Волхове десять дней шла встречь течения.
В этом мире преображения жил, рос и воспитывался Федор.
По этой дороге духовного преображения и шел он сейчас.

ПОСЛУШАНИЕ
Федор Колычев был взрослым человеком.
Он многое знал и умел.
Но еще никогда не приходилось ему нуждаться, самому заботиться о своем пропитании. Теперь предстояло постигнуть и эту суровую науку.
Федор шел на Соловки не прямой дорогой через Вологду, а через земли Новгородские. Где - пешком, где — на лодке.
На полпути к Соловкам, то ли на Свири, то ли Онежском озере, была сделана остановка.
Здесь Федор нанялся в пастухи к крестьянину Субботе.
Как замечает автор Жития, будущему пастырю «словесных овец» надо было прежде попасти овец бессловесных...
Где точно находилась эта деревня Киже (некоторые называют ее Хиже), выяснить невозможно, но где-то невдалеке от Яблонского острова, на котором, как мы уже говорили, оборвался путь возвращающегося на Соловки первого их инока преподобного Германа.
И опять-таки это, может быть, всего лишь совпадение, но совпадение — знаменательное.
В деревне Киже Федор провел несколько месяцев.
Крестьянский труд всегда был нелегок, но вдвойне тяжел он для выросшего в богатстве и роскоши человека...
Федор не отступился.
Избранный им путь требовал бесстрашия и смирения, и Федор прошел его до конца, испив всю чашу нужды и лишений.
Если бы, вступая в монастырь, Федор назвал свое звание, монастырское послушание оказалось бы для него короче и легче. Но ведь не в поиске легкой жизни пришел Федор Колычев на Соловки.
Поэтому и избрал он обычный суровый путь монастырского трудничества.
Полтора года перед постригом тяжко трудился он — валил лес, таскал камни, работал на огороде.
Шестнадцатый век — век суровых и грубых нравов.
Не раз и не два бывал Федор «уничижаем и бием от неразумных». Но и эти обиды переносил он с завидной кротостью.
В ангельский образ постригли Федора только в 1540 году.
Нарекли Филиппом.
Под этим именем и суждено было войти ему в русскую историю, в сонм православных святых...

ИНОЧЕСТВО
Духовным наставником Филиппа был иеромонах Иона (Шамин) — ученик преподобного Александра Свирского.
Вспоминая о своем учителе, Иона учил Филиппа не только монастырскому и церковному уставу, но и тому христианскому смирению, достигая которого обретает человек неземное величие и силу.
Медлителен и неприметен путь духовного совершенствования.
В тихом послушании, в молчаливом уединении совершается он. Но проходят годы, и инок, смиренно движущийся по этому Пути, возвышается. Не интригами, не знатностью, не целеустремленно-стью своею, но волею Творца Бога…
Через десять лет пребывания в Соловецкой обители Филипп был среди первых по дарованиям и подвигам иноков. И когда игумен Алексей, так и неоправившийся после большого пожара, задумал сложить с себя бремя управления, выбор его остановился на Филиппе.

ПЕРВОЕ ПОСТАВЛЕНИЕ
Летом 1548 года в Новгороде Филиппа рукоположили в священники.
Он принял из рук архиепископа Феодосия игуменский посох.
— Вот отец вам... — сказал Феодосий, обращаясь к монахам. — Имейте его во образ Христов и покоряйтесь ему со всяким послушанием.
Здесь, в Новгороде, принимая игуменский посох, Филипп открывает свое мирское звание, чтобы иметь возможность вступить во владение принадлежащей ему от рождения собственностью.
Богатства не нужны были Филиппу, когда он, добывая пропитание трудами рук своих, шел в монастырь.
Не помнил о своих богатствах Филипп и проходя долгие годы послушания.
Не нужны были земные богатства и иноку Филиппу.
Но игумен Филипп уже не мог пренебречь ими, ибо считал, что мирские богатства нужно употребить на восстановление монастыря…
Шаг этот нелегко дался Филиппу.
Ведь, проходя путь послушника и инока, он сознательно скрывал свое имя и звание, сознательно отказывался от всех льгот и послаблений. Отчего же теперь, сделавшись игуменом, он облегчает задачу себе?
Нет ли тут искуса?
Горячо молился Филипп, чтобы Господь помог найти ему единственно верное решение.
И Бог указал, что надобно делать.
17 августа 1548 года, уже на Соловках, Филипп совершил свою первую литургию в монастыре, а затем — небывалое дело в истории монастырей - «смиренно оставил игуменство и отошел опять в пустыню, приходя в монастырь только для причащения»...
Полтора года длилось новое пустынножительство Филиппа.
Полтора года начальствовал в монастыре возвратившийся на игуменство Алексий. И лишь когда преставился он, Филипп снова занимает его место... Вновь братия избрала его, вновь архиепископ Феодосий вручил ему игуменский посох.

СТРОИТЕЛЬ
Монастырские строения сильно пострадали от пожара, случившегося на Соловках в год вступления Федора в монастырь.
Приступая к восстановлению монастыря, Филипп задумал заменить деревянные строения каменными.
Начал он с собора Успения Божией Матери.
В 1552 году новгородские мастера приступили к кладке и через пять лет собор был уже освящен. Под церковью разместили хлебопекарню, а сбоку пристроили трапезную. Над трапезной поднялась колокольня, на которой, отмеряя время, били часы.
Одновременно заложили и Преображенский собор...
Шло строительство больницы для монахов и богомольцев, келий, скита на Заяцком острове. Там же строились «палаты», поварня и каменная пристань для судов.
В самой Соловецкой гавани Филипп насыпал холмы и воздвиг на них кресты, служившие для кораблей маяками.
На Муксальмском острове устроили большой скотный двор, а в соловецкие леса запустили стада оленей.
Через весь остров проложили дороги, построили каналы и плотины…
Гидротехнические системы острова, созданные во времена игуменства Филиппа, и сейчас изумляют паломников. На острове около ста озер, их вода по каналам собирается в искусственном водохранилище — Святом озере — и из него стекает в море.
Удивительно обширна деятельность игумена Филиппа!
Вчерашний пустынножитель, он сделался теперь расчетливым хозяйственником, мудрым строителем, знатоком сельского хозяйства, гидротехником, ученым…
При игумене Филиппе была составлена первая карта Соловецких островов.
«И от мореходцев неутомленно истязаше о ходех корабельных, и о брезах, и об островах. И те мореходцы ему свои походы сметывают. И он, Филипп, ту смету счисливал в чертеж. И, по тих речам, не обленися исправлять и перебеливать».
Ничего лишнего не было в кельи у Филиппа — только иконы, книги и бумаги, стол да постель оленья.
И кто заходил к нему, никогда его праздным не видел.
Устраивая острова обители, Филипп немало думал и об обороне их - острова становились форпостом России в Белом море.
«Смотряще яко стратиг и воевода. То и на листах смышляше кий волок развалити или реку на ину постель управити»…
Соловецкий монастырь был тогда крупнейшим землевладельцем в Поморье. Управление сотнями деревень и сел тоже лежало на плечах игумена.
Ему удалось пресечь поборы администрации с крестьян. Для этого управленческий аппарат края он сократил до трех человек.
Была налажена и централизованная торговля Поморья с центральными областями страны. Теперь продуктами был обеспечен не только сам монастырь, но и беломорские села.
Именно Филипп заложил основы процветания Поморского края.
Нельзя не дивиться результатам его работы.
И снова задумываешься, откуда черпал силы для бесконечно трудной и хлопотливой деятельности этот молитвенник — отшельник, пустынножитель, беглец от мира...
Да именно там, в молитвах, в удалении от мира и черпал их.
И будучи игуменом, часто удалялся в пустынь и там предавался молитвам, спасался от власти суеты...
И помощь святых основателей монастыря преподобных Германа, Зосимы и Савватия тоже поддерживала его в трудах.
Собственноручно отремонтировал Филипп пришедшую в ветхость псалтырь, принадлежавшую преподобному Зосиме, любил совершать богослужения в его убогих ризах...

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ
Молва об удивительном игумене Соловецком не прошла мимо царя Иоанна Грозного.
С тяжелым сердцем ехал весной 1566 года вызванный в Москву царем «для духовного совета» соловецкий игумен. Ведомы были ему
страшные перемены, произошедшие с государством в эти годы…
Сосланный на Соловки царский духовник, протопоп Сильвестр, рассказывал, что бесчинства, казни, превращаемые в кровавые оргии, стали на Москве обычным делом.
Многие убиенные умирали, как святые мученики.
Посаженный на кол Дмитрий Шевырев пел канон Господу Иисусу Христу.
Молодой Горбачев перед казнью, взяв в руки отрубленную голову отца, молился, благодаря Бога, сподобившего их «неповинными убиенными быти».
Возвращался Филипп в Москву той же дорогой, которой тридцать лет назад уходил...
В Новгороде его уже встречали.
Именитые граждане поднесли хлеб и соль.
Со слезами умоляли они ходатайствовать перед Иваном Грозным за «свое отечество», Великий Новгород, над которым уже навис царский гнев.
И чем ближе подъезжал Филипп к Москве, где ждал его белый клобук митрополита и венец мученика, тем чаще встречались конные люди с привязанными к седлам метлами и собачьими головами - опричники.
Этими метлами царские слуги должны были вымести из царской земли измену, этими собачьими зубами выгрызть царских врагов...
Страшны были эти люди, словно вышедшие из пустых, распахнутых прямо в небо ворот виселиц, которые запомнил Филипп, проходя по этой дороге тридцать лет назад…

НОВОЕ СЛУЖЕНИЕ
Почему царь остановил свой выбор на Филиппе, на игумене, который в своем служении Богу не признавал никаких компромиссов?
Иван Грозный легко мог найти более покладистого иерарха...
Так что же это?
Недальновидность? Ошибка? Наивность?
Нет и нет!
Необузданная жестокость и гнев, что вспыхивали в нем, пугали и самого царя. Но Иван Грозный считал, что, даже проливая безвинную кровь, действует он в высших государственных интересах, исполняет то, что Богом начертано ему исполнить.
Иван Грозный был глубоко верующим человеком.
Ревность его о внешнем и внутреннем церковном благолепии была искренней. Не покладистого царедворца, а истинного святого хотелось видеть Грозному во главе Русской православной церкви.
Иоанн Грозный надеялся, что и Филипп прозреет Высшую волю, которой покоряется он сам и станет не врагом его, а сподвижником, разделит с ним бремя ответственности.
Ошибка Грозного заключалась в другом: Филипп, действительно, был святым и прозревал многое глубже и дальше, чем сам царь...
Он своими глазами видел бесчинства опричников, попирающих все Божие заповеди, он видел, что занимаются эти опричники не столько уничтожением государственной измены, сколько собственным обогащением и утехами...
Разногласия с Грозным начались у Филиппа с первых дней его пребывания в Москве.
25 июля в Успенском соборе Кремля состоялось торжественное постановление нового митрополита.
Иоанн Грозный подал Филиппу митрополичий посох.
— Жезл пастырства, отче, восприими, и на седалище старейшинства взыди и моли Бога и всех святых о нас и о наших детях и о всем православии... и подаст ти Господь Бог здравие и долголетие во веки веков, аминь!
— Мирно да будет и многодетное твое государство, и победно со всеми повинующимися тебе пребывает во веки и в век века... Здрав, здрав, здрав, добро творя, животоносен владыко самодержец, многолетен! — отвечал митрополит Филипп, принимая посох.
Слова эти не принадлежали ни Иоанну Грозному, ни Филиппу Колычеву.
Это — уставные, служебные слова, которые при поставлении должны произносить царь и будущий митрополит…
После споров, после всевозможных оговорок и условий, зафиксированных в договоре, эти уставные слова должны были казаться лживыми и формальными, но слова эти произносились перед Святым Престолом, и — вот оно чудо православной обрядности! — слова становятся реальностью, и на целых полтора года притихает опричнина. Ничего не слышно в это время в Москве о казнях…

ПОДВИГ МИТРОПОЛИТА
Но в январе 1558 года, вернувшись из неудачного литовского похода, Иоанн Грозный снова подпадает под власть злых духов, помрачающих его ум...
Первым был убит конюший царя, боярин Иван Петрович Челяднин…
Иван Грозный заставил престарелого боярина облачиться в царскую одежду и усесться на троне. Как шут, кланялся он оцепеневшему от ужаса старику, называя его царем земли русской. Потом выхватил нож и ударил несчастного. Опричники дорезали старика и выволокли тело из дворца, бросили в навозную яму.
Следом за Челядниным были убиты князья И. А. Куракин-Булгаков, Д. Ряполовский, трое князей Ростовских.
Страшно стало на московских улицах…
Отряды опричников в плащах, с большими топорами разъезжали по Москве, рубили и душили людей без всякого суда и вины...
Наступало время подвига митрополита Филиппа.
Объяснение с царем произошло в храме.
— Только молчи! — попытался остановить Иоанн Грозный святого Филиппа. — Одно тебе говорю: молчи, отец святой! Молчи и благослови нас!
— Наше молчание грех на душу налагает и смерть наносит! — ответил Святитель.
— Ближние мои встали на меня, ищут мне зла: какое дело тебе до наших царских советов?
— Я — пастырь стада Христова...
— Филипп! — воскликнул Иоанн Грозный. — Не прекословь державе нашей, чтоб не постиг тебя гнев мой, или лучше оставь митрополию!
— Я не просил. Государь, не искал через других, не подкупом действовал для получения сана... — ответил Филипп. — Зачем ты лишил меня пустыни? Если дерзаешь чрез каноны, твори, что хочешь, но когда наступит время подвига, не должен я ослабевать.
Безбоязненно произнес эти слова митрополит Филипп.
Да и не он говорил это. Его устами говорила сейчас Святая Русь.
22 марта произошла неизбежная развязка.
Иоанн Грозный явился на воскресную службу со своими опричниками.
Три раза подходил Иван Васильевич под благословение, но трижды не замечал его митрополит.
— Владыка святой! — обратился к Филиппу один из бояр. — Царь Всея Руси Иоанн Васильевич требует от тебя благословения.
Тогда митрополит и сказал, обращаясь к царю, но так, чтобы слышали все:
— Благочестивый! Кому приревновал ты, изменив так красоту своего лица? Отколь солнце начало сиять на небесах, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали свою державу. Убойся Божия суда! Постыдись своей багряницы! Устанавливая законы другим, для чего сам нарушаешь их?.. Сколько страждут православные христиане! Мы, о, государь, приносим здесь Господу жертву чистую, бескровную о спасении людей, а за алтарем проливается христианская кровь, и напрасно умирают люди...
— Филипп! — гневно воскликнул царь. — Зачем испытываешь наше благодушие?! Тебе бы лучше быть единомысленным с нами!
Тяжело вздохнул в ответ митрополит.
— Тщетна тогда будет для нас вера наша... Тщетны и заповеди апостольские... – и, глядя прямо в глаза царю, добавил. — Не о тех скорблю, кто умирает мученниками. Что нынешние страдания по сравнению с вечной жизнью? О тебе скорблю, государь, о твоем спасении пекусь!
— Кончилось мое терпение, Филипп! — Иоанн Грозный ударил посохом об пол. — Теперь ты узнаешь меня! Увидим крепость твою!
С этими словами он и покинул церковь.
Он не замедлил с исполнением угрозы.
Уже на следующий день начались аресты…
Близких митрополиту Филиппу людей подвергли самым жестоким пыткам.
Снарядили посольство на Соловки - собирать улики против Филиппа.
А под Москвой в эти месяцы началась настоящая война.
Опричники выжигали села, убивали людей и скотину, подвергали неслыханным издевательствам женщин.
В эти дни убили племянника митрополита Филиппа — Ивана Борисовича Колычева. Царь приказал привязать его в верхних каморах дома… В подвал вкатили несколько бочек пороха и подожгли. Раздался взрыв. Бревно, к которому был привязан Иван Борисович Колычев, взрывом вырвало из стены и отбросило вместе с несчастным юношей далеко в поле. Он был оглушен, но жив и невредим.
Нашедший его опричник отрубил ему голову.
Ее зашили в кожаный мешок и отнесли митрополиту.
— Это родственника твоего голова. Не помогли ему твои чары! — торжествуя, сказал принесший страшный подарок опричник.

СУД НЕПРАВЫЙ
Угрозами, подкупом и посулами подручным царя удалось собрать иерархов, готовых лжесвидетельствовать на митрополита Филиппа.
Главенствовал среди них Пимен, честолюбивый архиепископ новгородский, мечтавший «восхитить престол» святого.
Враги Филиппа собрались на судилище в Успенской церкви.
Святому исповеднику предстояло испить горькую чашу клеветы, быть оклеветанным собственным, духовными чадами - монахами Соловецкого монастыря.
Но и тут не дрогнул святой Филипп.
— Благодать Божия да будет на устах твоих, чадо… — сказал он Паисию, перечислявшему его прегрешения. - Ибо льстивые уста против меня отверзлись. Не слышал ли слово Божие: кто речет брату своему «юроде», повинен есть геене огненной? Вспомни и другое изречение Святого Писания: что сеет человек, то и пожнет. Это слово не мое, а Господне.
Затем святой Филипп повернулся к Иоанну Грозному и промолвил:
— Отстань, государь, от нечестивых деяний! Светлостию сана своего не отсрочишь смерть, во всё вонзающую несокрушимые свои зубы... Помни, все собранное в мире остается на земле…
Закончив, святой Филипп хотел сложить с себя святительские одежды, но царь остановил его.
— Должно ждать приговора суда! — сказал он. — Завтра тебе еще служить литургию в соборе.
На следующий день был праздник архистратига Михаила.
Филипп стоял перед алтарем, готовясь совершить последнюю литургию. В это время в собор ворвалась толпа опричников во главе с Алексеем Басмановым. В руках у Басманова был свиток. Он объявил, что Филипп лишен сана, и опричники бросились на святителя, срывая с него митрополичьи ризы.
— О, чада! — воскликнул святой Филипп, обращаясь к прихожанам. — Скорбно сие разлучение, но я радуюсь, что сие ради церкви. Настало время вдовства ее!
Опричники сбили его с ног и выволокли из церкви.
Избивая метлами, повезли в Богоявленский монастырь.
— Не смущайтесь! — проповедовал Филипп толпе плачущих прихожан. — Вся сия смута от лукаваго! Но Господь нам помощник! Христос с нами, кого убоимся?!

В ЗАТОЧЕНИИ
Сразу же после заточения тюремщики, как бы по ошибке, запустили в темницу, где томился святой Филипп, голодного медведя…
Каково же было удивление их, когда наутро они увидели святого живым и невредимым! Медведь мирно лежал в углу и смотрел на молящегося человека.
Каким-то чудесным образом слухи о необыкновенном избавлении Филиппа от смерти тотчас распространились по Москве, и у ворот монастыря, где был заточен святой, все время стояли толпы горожан.
Из уст в уста передавались его последние слова.
Иоанн Грозный приказал увезти Филиппа из Москвы. Святого заточили в Тверской Отрочь монастырь.
Здесь в заточении и провел он последние дни. Неустанная молитва согревала и укрепляла его… Все земное и страстное сгорало в этой молитве, и очищалась душа, готовясь к вечной жизни.
Житие Филиппа так повествует о тайне молитвенного предстояния Богу в его последний год:
«Кто ны разлучит от любве Божия, скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч? Яко тебе ради умерщвляемы есмы весь день, вменихомся яко же овцы заколения. Буди имя Господне благословенно от ныне и до века».
КАЗНЬ
Страшное наступило на Руси время.
Моровая язва бушевала в ее пределах.
Тянулась и все не кончалась неудачная и изнурительная для страны Ливонская война.
Но страшнее войны и эпидемии был кровавый разгул опричнины.
Казнили уже не людей, не семейства, а целые города и области.
В декабре 1569 года Иоанн Грозный выступил в карательный поход на Новгород, громя по дороге все города.
Опричники сжигали то, что не могли взять с собой.
Мучили и убивали людей.
Тысячи жителей Твери были зарезаны по приказу Грозного и утоплены в прорубях.
Не забыл Иоанн Грозный и узника из Отрочь монастыря. 23 декабря он отправил к святителю Малюту Скуратова...
Филипп ждал его.
Еще три дня назад он сказал, что приблизилось время подвига, и в день смерти причастился Святых Христовых Тайн.
И вот Малюта вошел в келью.
Печать жестокости и глумливости лежала на его лице.
— Владыка святой! — кривляясь, сказал он. — Подай благословение царю идти в Великий Новгород...
Святой Филипп не испугался, не отступился, не смалодушничал.
— Пусть будет так, как ты хочешь… — сказал он. – Напрасно меня искушаешь, не похитить тебе лестию дар Божий…
Взбешенный, Малюта набросился на него и задушил подушкой...
Когда Малюта Скуратов вышел из кельи, как свидетельствуют очевидцы, он не смог скрыть растерянности и волнения.
Малюта обругал настоятеля, обвиняя, что это небрежением монахов — от угара в келье — умер митрополит.
Тут же приказал вырыть могилу за алтарем церкви, в которую и зарыли мученика…
С этого дня Малюте Скуратову и самому оставалось жить всего три года.
Несчастливой оказалась судьба и у других гонителей святого.
Не сбылись надежды архиепископа Пимена занять митрополичий престол. Расправляясь с Новгородом, Иоанн Грозный надругался над Пименом, сослав его в Веневский монастырь.
Оклеветавший Филиппа соловецкий игумен Паисий тоже закончил свою жизнь в заточении на Валааме.
А Басманов, срывавший в Успенском соборе ризы со святителя Филиппа, был убит по приказу царя собственным сыном...

СВЯТОЙ
Оглядывая земную жизнь святого митрополита Филиппа, мы видим, что он не совершил в ней ничего такого, чего не мог бы совершить любой человек.
В тридцать лет отказался от богатств и почестей и подобно сирому страннику отправился в Соловецкий монастырь. Безусловно, шаг этот требовал решительности и истинной веры в Бога, но что мешает и нам уверовать и вооружиться подобной решительностью, чтобы вырваться из пустой и ничтожной суеты?
Поднявшись к вершинам власти, митрополит Филипп мужественно и бесстрашно обличал опричнину, без страха говорил Иоанну Грозному правду, но ведь и любому из нас не заказано мужество и бесстрашие.
Нужно только больше заботиться о собственной душе и не отрекаться ради сиюминутной выгоды от образа Творца, заложенного в нас...

ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ
Житие Филиппа, человека, прошедшего через все земные искусы и испытания, смиренно принявшего венец мученика, не обрывается в декабрьский день, когда в его келью вошел Малюта Скуратов.
Нет…
23 декабря 1569 года начинается жизнь небесного заступника, чудотворца Филиппа.
Первые чудеса были явлены им, когда мощи святого торжественно перенесли в родной Соловецкий монастырь.
Тогда в лесу придавило деревом плотника Василия. Три года не мог подняться он с постели и только молился святому Филиппу. И вот на рождество осиянный светом явился к нему во сне Филипп и сказал:
- Восстань, Василий! Будь здрав именем Господа и ходи!
Василий проснулся и. действительно, встал и своими ногами пошел в церковь, чтобы помолиться святому.
Излечился у гроба Филиппа и инок Исаия.
И вот, воистину Промыслом Божиим, как бы повторяется земной путь святого Филиппа.
Из Отроча монастыря мощи его переносятся на Соловки. Отсюда начинает распространяться слава святого, здесь совершаются великие чудеса исцелений, и отсюда - уже в Славе Небесной! - снова возвращаются его мощи в Москву.
3 июня 1652 года на Соловки прибыло посольство царя Алексея Михайловича, возглавляемое патриархом Никоном.
Царь молил святого Филиппа простить Иоанну Грозному прегрешения, совершенные им против святого нерассудной завистью и неудержанием ярости.
Кончалось послание приглашением святого в Москву.
9 июля 1652 года столица торжественно встречала своего святого.
Из Успенского собора вышел крестный ход, предводимый митрополитом Ростовским Варлаамом.
За ним шел царь в золотом кафтане, с индийским посохом из слоновой кости, в шапке, усыпанной каменьями и жемчугом… Огромные толпы народа заполняли улицы...
Перенесение мощей святого Филиппа и торжественная встреча их в Москве так и вошли в нашу историю под названием — Торжества Православия...
Многие великие чудеса были совершены на гробе святителя в эти дни.
Совершались чудеса и в дальнейшем.
И сейчас молитвенно взывает к священномученику наша церковь:
— Первопрестольников преемниче, столпе православия, истины поборниче, новый исповедниче, святителю Филиппе, положивый душу за паству свою. Тем же, яко имея дерзновение ко Христу, моли за град же и люди, чтущия достойно святую память твою.

КОЛЫЧЕВЫ. Материал с сайта:http://kamenka71.ru/?page_id=3566


Колычевы — прямые потомки митрополита Филиппа. Собирая материал, я обратил внимание, что почти все землевладельцы (помещики) нашей местности были в родстве с Колычевами. Это и Свечины, и Воейковы, и Дурново, и Селезневы, и Арсеньевы, и Шишковы, Бобарыкины и т.д. Хочу отметить, что все крупные помещики имели земли и в других уездах, губерниях. Поэтому по возможности я собирал материал по нашему краю. По данным и старым источникам, землей в наших краях владели и стольник Лукьян Петрович Воейков, и стольник Иван Дмитриевич Зубов и многие-многие другие.

Вот архивные данные за 1686год. Жена стольника и головы Московских стрельцов Ивана Дмитриевича Зубова, вдова Марья, выдала дочь свою девку Авдотью за Ивана Ивановича Колычева и дала ему в приданное 7 дворов и 24 четверти в Диком Поле, на реке Зуша в Чернском уезде. Надо заметить, что в то время наша местность входила в Азовскую губерню, и часть в Киевскую. Позже Петр I провел преобразования и добавил Воронежскую губернию, (мы стали входить в Ефремовский уезд, часть в Новосильский и Чернские уезды). На старых картах, в нашей местности (в районе д.Марьино) есть Зубов верх, который теперь наверно и не упоминается.

Другая запись того времени, гласит:

Никифор (прозвище) Богдан Семенович Колычев, стольник при царице Прасковьи Федоровне 1686г, 1687 и 1692г. Женился первый раз на Татьяне Лукиничне Воейковой, дочери стольника Луки Петровича Воейкова. В 1690г Лука Петрович Воейков дал 120 четвертей в Белевском уезде в приданное дочери своей девке Татьяне зятю своему Богдану Колычеву.

Следующая запись в архиве, уже касается нашего района.

’’В 1698г за стольником Богданом Семеновичем Колычевым поместье, что ему поступился тесть его стольник Лукьян Петрович сын Воейков, за дочерью своею девкою Татьяною, вместо приданного из поместий своих в Чернском уезде, в Пятницком стану, в пустоше Дикое-Поле, в верховье реки Каменной Мечи на озерках 50 четвертей; да в городском стану, на реке Большая Зуша 74, всего 120 четвертей.’’ На старых картах река Каменная Меча – это речка Каменка, которая берет начало в с.Каменка, а озерки – район д.Красных Озерок…

После Лукьяна Петровича Воейкова, владельцем стал Богдан Семенович Колычев.

Богдан Семенович Колычев:

В1686г Никифор (прозвище) Богдан Семенович подписал родословие Колычевых.

“ В 1692году (7200г) Марта 17 Великий государь Царь Петр Алексеевич для тезоименитства сына своего Царевича Алексея Петровича, пожаловал бояр, и окольничих, и думных, и ближних людей кубками фляжских питей; и того числа в 9 часов дня у Великих Государей был на приезде в Гранатовой Палате Персидского Сулеман Шаха посол. А Великие Государи в то время изволили сидеть на своих Государских местах в своих Царских венцах и в диадеме с скипетром; при Великих Государях были рынды в золотых кафтанах и в шапках с запоны по обе стороны стольники комнатные:

Справой стороны: Василий Петрович Шереметьев

Михаил Семенович Колычев

С левой стороны: Владимир Петрович Шереметьев

Богдан Семенович Колычев.

Стольник Богдан Семенович Колычев при приеме посла Шаха Персидского 17 марта, также 31 марта и 11мая, при отправлении того посла, в Грановитой Палате стоял рындою в золотом кафтане с левой стороны Государственного места, с ним стояли рынды Василий и Владимир Петровичи Шереметьевы и (брат) Михаил Семенович Колычев”.

В 1695г женился второй раз на Анне Никифоровне Ефимьевой.

В1696г дневал у гроба царя Иоанна Алексеевича в 3-й день.

В 1704 году ’’(Никифора) Богдана Семеновича Колычева волею Божью не стало, умер он на службе в Додуровских волостях 704года.’’

В 1669г 21 июля дневал у гроба Царевича Симеона Алексеевича.

В 1676 году 30 января скончался Царь Алексей Михайлович. Стольники несли тело, переменяясь, в том числе Семен Иванович Колычев. Кроме Богдана и Михаила у него был еще сын Александр Семенович. Тоже стольник 1678г и стряпчий при царе Федоре Алексеевиче 1672 и 1676гг. Женат на Анне Ивановне Конищевой. Умер на службе в 1686году.

После смерти (Никифора) Богдана Семеновича у него осталась дочь – Марья Никифоровна Колычева. Замужем за Юсуповым.

Второй сын Иван Никифорович (1697г-1725г) был бездетен. Женат на Арсеньевой.

Так как прямых наследников по мужской линии не оказалось, то вотчина Колычевых на нашей земле (куда входит моя деревня и село Архангельское), переходит к их родственникам – Ивану меньшому Ивановичу (1664г-1748г), у которого было еще два брата — Иван большой Иванович и Григорий Иванович Колычевы. Три брата и три сестры Марья Ивановна, Екатерина Ивановна и Федосья Ивановна уже имели земли в Белевском и Веневском уездах, а также в других уездах и губерниях от своих родителей. Их мать Мавра Григорьевна Долгорукова и отец Иван Михайлович Колычев, дали, к примеру, Белевскую вотчину дочери Марии Ивановне сельцо Тошлыково.

Но нас интересует больше Иван Иванович (меньший) Колычев. Где упоминается и наше село Архангельское. Родился он в 1664 году, умер – 1748году.

Первый раз женился на Ксении Семеновне Кутузовой.

Второй раз — Дарья Ивановна (фамилия не известна).

В 1700г. Находился у Адмиралтейства и Корабельного дела до указа 13 февраля. А в 1703году — служил в Лейб-гвардии в Преображенском полку солдатом, и с того года определен поручиком и был в этом ранге по 1719г. Потом служил капитаном (1724г). 1744г — майор. Родовое имение село Ворсина (Московская губ). Много имений в различных губерниях и уездах (к примеру, в Белевском уезде – дер. Чашникова 146 четв.). Но, вот и наше село Архангельское Ефремовского уезда, в 1709году, указано – 300 четвертей.
Вообще то я подозреваю, что владел он одной деревней (часто писали, как сельцо) Георгиевская Слобода (Колычево), а так как она относилась к приходу с.Архангельское, то часто упоминается село Архангельское. Так в то время часто практиковалось. Но, оставим догадки.

Приказчиком у Ив. Ив. Колычева в с.Архангельское был Степан Лукьянов сын Французов, 50 лет, у него жена Федора Иванова дочь, 40 лет, дети: сын Дмитрий 3 лет, да дочь — девка Авдотья, одного году.

Мать Ивана Ивановича Колычева – рожденная княжна Мавра Григорьевна Долгорукова, у которой были свои вотчины в Белевском и других уездах. Она была мамой царевича Петра Алексеевича.

Ближайший родственник Ивана Ивановича (Меньшова)- Иван меньшой Яковлевич Колычев, женится первый раз на Тюфякиной, а второй раз на княжне Солнцевой-Засекиной. Так появляются новые владельцы у нас – Солнцевы. Нашлась жалоба за 1683г стольника Ивана Свиньина на Ивана Яковлевича Колычева, которую невозможно не напечатать. « Бьет челом вам холоп Ивашко сын Свиньин. В нынешнем 191 году (1683г), 4 июня перед вашими Государевыми хоромами, за предградою и на постельном крыльце обесчестил меня холопа вашего и бранил Иван Яковлевич сын меньшой Колычев. Называл не былицию и сынишкой боярским. Милосердные Государи пожалуйте меня холопа своего, велите Государи в таких бесчестных словах разыскать. Роспись, которые были в то время, когда меня Ивана Свиньина обесчестил Иван Яковлевич меньшой Колычев: боярин князь Михаил Андреевич Голицын, окольничий князь Матвей Венедиктович Оболенский.

21 июля Государи пожаловали, велели сыскать постельничему Кирьянку Ивановичу с товарищами».

Видно проделки Ивана Яковлевича сошли с рук. Это никак не отразилось на его службе.

Имеются сведения по дележке наследства Иван Ивановича меньшой и Ивана Яковлевича меньшой.

Его сын Иван Иванович Колычев, женится на Евдокии Ивановне Зубовой. А их дочь, выходит замуж за стольника Якова Борисовича Свечина.

Вернемся к Иван Ивановичу меньшому Колычеву (1664-1748г), который владел нашим Архангельским. У него было два сына - Николай Иванович и Александр Иванович. Были еще две дочери, – Анна Ивановна (замужем за Вас. Ляпуновым) и Наталья Ивановна (замужем за капитаном Иваном Дмитр. Бестужевым — Рюмином). После смерти родителей, имения были поделены.

Наше село Архангельское и сельцо Георгиевская Слобода (Колычево) досталось Николаю Ивановичу. У Александра Ивановича, имения отписали по ошибке в казну, т.е. Ея Императорское Величество, думая, что он сын Ивана Ивановича Колычева, не явившегося на службу, которого назначили в Демшин воеводою. Было прошение, где указывалось, что их отец Иван Иванович Колычев, является не тем Ив. Ив. а дальним родственником этому Иван Ивановичу Колычеву. Просили вернуть имения и исправить ошибку.

Николай Иванович Колычев – секунд-майор, женился на Клеопатре Федоровне…, умершей прежде своего мужа. Николай Иванович вступил в службу в 1727 году и определен в Невский драгунский полк, произведен рангами:

1732год – унтер – офицерским чином;

1735год – пожалован подпоручиком в Невский пехотный полк;

1736год – поручик; 1738год – капитан; 1747год – секунд-майор;

1756году – отставлен от службы;

1766 год — надворный советник.

Родовые имения Николая Ивановича Колычева (в кратце):

Московское, Ярославское, Дмитровское, Вологодское, Ефремовское (наше), Переяславского уезда, Можайском уезде, Владимирском уезде, Лебедянском уезде..

Пострижен в монахи. Попал за что-то в опалу Екатерине II. 17 октября 1776 года, Екатерина II писала в Москву к князю Волконскому: «сосланный в Киев по известным вам делам Н.И.Колычев бежал из Межгорского монастыря; прикажите Архарову взять смотрение в Москве, что бы его тот час изловить, как появится. Между тем, позовите к себе его сыновей и спросите, не ведают ли, где их отец укрывается». В этом же году он и умер. У Николая Ивановича осталось три сына – Иван, Алексей, Петр и три дочери – Настасья, Наталья и Елизавета. Портрет Николая Ивановича Колычева, долго хранился у его родственника гофмейстера князя Михаила Андреевича Оболенского. В 1870 году был передан в родовое имение с. Лукино Звенигородского городского уезда Московской губернии.

После того, как был пострижен в монахи, его имения были поделены между родными и сыновьями. Теперь с. Архангельское и с. Георгиевская Слобода (Колычево) досталось сыну, Ивану Николаевичу Колычеву.

Он родился в 1745году. В 1758году – ученик Московского университета. В том же году Поручик Новоторжского кирасирского полка.

Женился на Варваре Владимировне Давыдовой, от которой имел сына Филиппа. Варвара Владимировна была дочерью Владимира Семеновича Давыдова и Прасковьи Алексеевны урожденной Кондоревой. Долгой, совместной жизни у Ивана Николаевича и Варвары Владимировны не получилось, он умер. Всего Варвара Владимировна была три раза замужем: первый муж – Колычев Иван Николаевич, второй – Рахманов и третий – генерал-лейтенант Карл Федорович Кнорринг.

Как бы то ни было, но по архивным документам Карл Федорович Кнорринг и его супруга Варвара Владимировна владеют нашим с. Архангельское и Георгиевской Слободой.

Карл Федорович Кнорринг умер в 1820 г., похоронен в Москве.

Варвара Владимировна умерла и похоронена в селе Ломинцево Крапивенского уезда, на кладбище при церкви Святого великомученика Георгия Победоносца, которую столь много перестраивала и украшала при жизни своей, на могиле надпись:

«Здесь покоится прах ея превосходительства Варвары Владимировны Кнорринг, урождённой Давыдовой, скончавшейся на 79-м году от рождения 18 апреля 1836года.»

На следующий год, в 1837 г. умер сын её — отставной подпоручик Филипп Иванович Колычев, умер бездетным.

Бобарыкины.

(Фамилию часто пишут Бабарыкины)

Лукьян Николаевич Бобарыкин, был известен как помещик сельца Подлозинки. Подпоручик Лукьян Николаевич Бобарыкин (1869-1878) в Ефремовском уезде был участковым мировым судьей. Одно время, Лукьян Николаевич был Статским советником и начальником уезда в Серадзе (Данные на 1891г). В России город именовался Серадзь и входил в Калишскую губернию. В современной Польше до недавнего времени (1999) был центром воеводства.

У него была жена, Екатерина Павловна (урожденная Сухотина). Екатерина Павловна происходила из известной семьи. Её дед Сухотин Николай Николаевич, из дворян Тульской губернии, родился в 1816 г. Генерал лейтенант. Сыновья его и сам генерал-лейтенант Николай Николаевич Сухотин, имели в Чернском уезде винокуренные заводы. Сын, штабс-ротмистр Павел Николаевич Сухотин (брат Екатерины Николаевны) имел Павловский №31, а другой сын гвардии поручик Порфий Николаевич при селе Знаменском имел летний винокурений завод №29. Их отец владел Петровским №21 винокуренным заводом, в селе Петровском. Дочь Екатерина Николаевна с мужем Лукьяном Николаевичем Бобарыкиным, имели в д.Подлозинки землю – 278 десятин (1дес.= 1.1 га), занимались животноводством.

Анисья Ивановна Юницкая.

Чуть выше с.Каменка (Новопетровское), был Юницкий хутор, сейчас деревушка пропала, но в 60 годы там еще работал магазин, и многие старожилы помнят большие кирпичные бараки. Имение основали отец или дедушка Анисьи Ивановны Юницкой. В Тульском архиве есть документ, что и Анисья Ивановна, жена надворного советника владела у нас в с.Архангельское землей, на 1903год – 160 десятин.

Её дочь, Елизавета Павловна, жена известного в Туле врача Викентия Игнатьевича Смидовича и мать будущего писателя В. В. Вересаева (псевдоним).

Сергей Дмитриевич Ржевский (1850-1914)

– выпускник юридического факультета Московского университета, гофмейстер, Tамбовский (1896-1902), Сибирский и наконец был губернатором и находился у кормила власти Рязанской губернии в 1904-1905 годах, имел земли и в Ефремовском уезде. В частности, в д. Новоселки у него числилось 260 десятин. Сергей Дмитриевич Ржевский был представителем рязанской ветви древнего дворянского рода, восходившего, согласно родословной традиции, к князю Юрию Святославовичу Смоленскому, а через него – и Рюрику. Родословные узы связывают Ржевского со многими знаменитыми дворянскими фамилиями империи. Так, по матери он был правнучатым племянником драматурга Дениса Фонвизина, находился в близком родстве с декабристами Фонвизиными.

Подолинские

Имение Подолинских в деревне Ознобищино, по всей видимости первоначально принадлежало Андрею Ивановичу Подолинскому, когда был еще членом Тульской губ. Земской управы. В Тульском архиве на 1903 и 1906 года, есть запись: в сельце Ознобищино Ефремовского уезда имели землю 853 десятины, Подолинская (урож.Кудашева) Мария Сергеевна, вдова действительного статского советника и сын Сергей Сергеевич Подолинский (р.1879г). Не знаю, часто они были в Ознобищино или нет, но они крупнейшие землевладельцы у нас.

Сергей Сергеевич Подолинский был сыном врача Сергея Андреевича Подолинского и внуком Андрея Ивановича (1806-1886г), поэта, лифляндского и саратовского вице-губернатора, члена Тульской губ. земской управы.

Отец Сергей Андреевич(1850-1891) – Русский ученый, физик, математик, врач по образованию, блестящий знаток истории, философии — настолько своим открытием опередил время, что, подобно Н. И. Лобачевскому, не дожил до его признания.

Ильинские

Деревня Воронцовка. Эта деревня принадлежала В.Ильинскому ( жена Софья Александровна Свечина). Деревню любили и посещали Вернадские, Зарудные, Левицкие, поэт – философ Сергей Михайлович Соловьев. Все они связаны родственными узами через Свечиных. В своих письмах часто упоминали эту деревню. Лев Николаевич Толстой, всех их знал, так как сам их принимал и гостил у них. Владимир Никонорович Ильинский, имел очень хороший голос и был близок к “музыкальной кучке”.

1-ый лист

2-ой лист

3-ий лист
Сами владельцы Ильинские, часто бывали в своем имении. Имели большой сад. Старожилы деревни, еще помнят этот сад и полуразвалившийся дом, сейчас на этом месте ничего нет, местами угадывается только фундамент. Сама хозяйка этого имения, земская деятельница, помещица, литератор («Исповедь бывшей душевнобольной»), Софья Александровна ИЛЬИНСКАЯ (урожденная Свечина). В 1890-1914гг деятельно занималась распространением в Тульской губернии женского кустарного промысла, поддерживала местных рукодельниц-крестьянок по вышиванию бисером и гладью. Наладила сбыт крестьянских кустарных изделий в России через Московский кустарный музей и петербургскую организацию «Помощь ручному труду», затем изделия тульских крестьянок сбывались в Англии, Германии и Америке. Дело, начатое с 2-3 рукодельниц, выросло в предприятие губернского масштаба . Об этом писал журнал того времени –“Пятница”, другие издания.

Колычевы
Колычевы - русский дворянский род, происходящий от боярина Андрея Ивановича Кобылы. Иван Андреевич в 1499 - 1502 годах был наместником в Новгороде. Иван Васильевич Колычев в 1517 году одержал победу над литовцами под Коломной. Федор Степанович (умер в 1570 году) был митрополитом московским с именем Филиппа. Степан Андреевич, стольник и первый герольдмейстер, в 1722 году составил записку о выезде Андрея Ивановича Кобылы в Россию. Степан Алексеевич (1746 - 1805) был посланником в Вене и Париже. В 1875 году, за смертью последнего представителя рода Колычевых, гофмейстеру барону М.Л. Боде дозволено принять фамилию и герб Колычевых и именоваться бароном Боде-Колычевым - См. барон М.Л. Боде-Колычев, ""Боярский род Колычевых"" (М., 1886).

КОЛЫЧЕВЫ
КОЛЫЧЕВЫ
КОЛЫЧЕВЫ
Спорная фамилия. В ОГДР (II, с. 27) записано происхождение фамилии от Фёдора Колыча, внука Андрея Ивановича Кобылы, вышедшего "из прус" к Александру Невскому. С.Б.Веселовский (1969, с. 140 - 146), хотя и считает, что А.И.Кобыла был реальной личностью, но жил почти 100 лет спустя после Ал.Невского, в середине XIV века. К этому мнению присоединяется и А.А.Зимин (1980, с. 175 - 180), полагающий, что Колычевы происходят от Фёдора Колыча, сына Александра Елко, внука Андрея Кобылы. В этой родословной упомянут и ряд тюркских имен - прозвищ: Стербей Григорий - брат Фёдора Колыча, Аслан и Батуй - сыновья Фёдора Колыча (Веселовский 1974, с. 151), да и сама фамилия Колычевых, как считает Н.А.Баскаков (1979, с. 91 - 92), имеет тюркское происхождение: колча "колченогий", кылыч "сабля". Уже в конце XV века Колычевы становятся видными фигурами в истории Руси; так, в 1492 году отмечается Лобан Колычев - посол в Крым, в XVI веке - это известные бояре, особенно активно участвовавшие в завоевании Казани и Поволжья, крупные землевладельцы Подмосковья, позднее - государственные деятели (РБС, IX, с. 81 - 84). В родстве с Шереметевыми.
(Источник: «Татарские, тюркские, мусульманские фамилии». EdwART, 2009.)

.

КОЛУПАЕВЫ

КОНАКОВЫ

См. также в других словарях:
Колычевы — русский дворянский род, происходящий от боярина Андрея Ивановича Кобылы. Иван Андреевич в 1499 1502 годах был наместником в Новгороде. Иван Васильевич Колычев в 1517 году одержал победу над литовцами под Коломной. Федор Степанович (умер в 1570… … Биографический словарь

Колычевы — Колычёвы (Колычовы) русский дворянский род, происходящий от боярина Андрея Ивановича Кобылы. Содержание 1 Происхождение фамилии 2 Известные представители рода 3 Родовой герб … Википедия
Лошаковы-Колычевы — Лошаковы Колычевы русский дворянский род. Родоначальник Ондрей Иванович Кобыла (позднее 1287 1351) московский боярин времён Ивана Калиты и его преемника Симеона Гордого, являющийся также родоначальником Романовых, Шереметевых и… … Википедия
Василий Григорьевич Лошак — (Василей Лошакъ) родоначальник знаменитых российских дворянских родов. А именно Лошаковы Колычевы, Немяты Колычевы, Колычевы (растерявших первую часть фамилии). Согласно Бархатной книге, Василий Лошак происходит от московского боярина середины… … Википедия
Список родов, внесённых в Бархатную книгу — … Википедия

Колычёвы — Описание герба: Герб родов Колычёвых и Яковлевых, см. текст Том и лист Общего гербовника: II, 27 Родонач … Википедия
Список родов — Список родов, внесённых в Бархатную книгу Это& … Википедия
Колчак — КОЛЫЧЕВ Фамилия восточного происхождения. От тюркского слова, означающего меч, сабля . (Ф) Фамилия образована от прозвища Колыч , основа которого восходит к тюркскому имени Кылыч, до настоящего времени распространенного среди тюркских народов.… … Русские фамилии
Колычев — КОЛЧАК КОЛЫЧЕВ Фамилия восточного происхождения. От тюркского слова, означающего меч, сабля . (Ф) Фамилия образована от прозвища Колыч , основа которого восходит к тюркскому имени Кылыч, до настоящего времени распространенного среди тюркских… … Русские фамилии
Колычов-Лобан, Иван Андреевич — Иван Андреевич Колычов Лобан (?[ch8722]1502) окольничий в княжение Ивана III Васильевича, сын А. Ф. Колычова. В 1492 году ездил к Менгли I Гирею, чтобы убедить его вступить в войну с Литвой. В следующем году он вернулся из Крыма с царевичем Абдул… … Википедия
Книги
Житие Святителя Филиппа Митрополита Московского