Фамилию яренского посадского Степана Гавриловича Глотова камчадалы получили при крещении. Но история этой фамилии в России весьма любопытна: http://forum.vgd.ru/156/16353/all.htm?a=stdforum_view&o=&IB2XPnewforum_=nr4nvaduj3qlikl8qslvq02pr4

Степан Глотов

---

Гвозденник «Святой Иулиан»
Московскому посадскому Ивану Никифорову, хотя и не имевшему собственных средств для организации промысловых экспедиций за бобровым мехом на Алеутские острова, суждено было вписать очень важную страницу в летопись славных событий по покорению Великого океана: он построил на Камчатке первый промысловый бот «Святой Иулиан».
До него на промыслы выходили на шитиках, которые, как мы говорим, «шились» прутьями, китовым усом или ремнями, а Никифоров построил «гвозденник», то есть судно на гвоздях, с деревянными креплениями. Гвозденники были крупнее и надежнее, да и выходили на них в море уже не тридцать промышленников, а вдвое больше…
У Никифорова были золотые руки, но не было золотых червонцев, и потому он вынужден был сдать «Св. Иулиан» в аренду Никифору Трапезникову.
2 сентября 1758 года первый в истории Камчатки промысловый бот вышел в открытое море. Мореходом на «Св. Иулиане» был яренский посадский человек Степан Глотов.

Лисьи острова
Нижнекамчатск, 1762 год.
«В прошлом 758 году сентября 2 числа… вступили… из Нижнекамчатского устья в открытое Тихое море в морской вояж для изыскания новых островов и народов под препровождением оного судна ево Глотова благополучно. Точно во время начатого того вояжирования в мореходном от осенних начавших погод занесло в девятые сутки к близь лежащему от называемого Командорского острова (к) Медному небольшому острову ж, где по благодати божией, пристав, зимовали и довольствовали себя, во-первых, пропитанием, заготовляя оное к будущему вояжу для поисков дальних незнаемых островов.
А потом упромышленно ими бобров, маток и кошлаков 83 да песцов голубых 1263, кои все во одежды и одеяла испошиты. А понеже при мореплавании от Камчатского устья, по выкиде судна на оной Медной остров, от предписанных жестоких в море осенних волнениев бывшие два якоря оторвало и унесло в море, для чего они с прочими компанейщики со общего согласия, для спасения судна и людей, чтобы во время намеренного в море островов поиска не погибнуть безвременно, взяли с Командорского острова разбитого пакетбота бывшей Камчатской экспедиции лежащего железа полоскою и в деле яко то в буотах и крюках, по весу 15 пуд и сковали через немалой труд два якоря, которые и ныне при том судне имеются, то что у обоих их по одной лапе во время волнениев же оторвало.
И при перезимовке на Медном острову и по промысле на пропитание морских коров, нерп и сивучей, мяса сушеного наготовя, в наступившее 759 году лето августа с 1 числа вступили паки в морской вояж к поиску и окончанию намеренного пути. И с того августа 1-го числа плыли, не касаясь, ко известным морским же Алеутским островам между север и восток и в том плавании благополучными погодами продолжали времени даже сентября до 1-го числа.
А в том числе, по дарованию господню и по высокому ея императорского величества счастию, благополучным путешествием прибыли на остров, лежащий в северо-восточной стороне и, усмотря судну удобное к отстою место, пристали между лежащее к полдням того острова каменье на мягкой песок без всякого о берег судну повреждения. А тот остров называется по названию тамошних народов Умнак, который у них почитается над вторым медальным островом же главным и первым». (Это были крупнейшие острова Алеутской гряды — Умнак и Уналашка.)
«… На оных двух островах имеются звери: бобры морские, лисицы чернобурые, бурые, седые, крестовки и красные разных доброт».
(И потому впоследствии прозвали эту группу островов Лисьими островами. Промысел был удачен — 1389 бобров и 1648 лисиц на сумму более 130 тысяч рублей).
«И с того отправления маия з 26-го августа по 31-е число того 762-го году обратно к Нижнекамчатскому устию, быв в пути, имели превеликие недостатки в воде и в пище, так что и последнюю с ног обувь варили и в пищу употребляли…».
А вот каков итог этого вояжа, по мнению одного только исследования: «Плавание Глотова относится к одному из самых замечательных плаваний того времени в сторону Америки. Глотов проник дальше всех других мореходов на восток, прошел вдоль всей Алеутской гряды, сделал замечательные открытия, описал открытые земли, организовал составление карт, при этом сохраняя мирные отношения с местным населением» (Зубикова З.Н. Алеутские острова. — М, 1948. — С.24).

Бухта Бечевинская
В то время как Степан Глотов обновлял гвозденник Никифорова-Трапезникова, в Охотске иркутский купец Иван Бечевин задумал построить бот «еще пуще «Иулиана». Но пока ладили плотники новый бот — одиннадцати саженей (23 метра) по килю, пока освещали охотские попы его и рекли «Святым Гавриилом», самого Ивана Бечевина пытал на дыбе печально известный в Сибири ревизор Крылов, вымогая припрятанные купцом деньги за тайные винокуренные дела и кабацкие сборы.
13 декабря 1759 года, не выдержав адских мучений, Иван Бечевин умер в Иркутской тюрьме.
«Св. Гавриил», готовый к плаванию, ждал команды, отстаиваясь в устье реки Белоголовой. Вместо хозяйской воли пришел официальный указ: «Судно взять в казну и отправить на три года на промыслы».
Мореходом на «Св. Гавриил» был назначен Гавриил Пушкарев. Что известно о нем? Очень мало. Рядовой участник Второй Камчатской экспедиции. Неудачливый покоритель (вместе с Дмитрием Пайковым) на «Св. Владимире» Земли Штеллера в 1758 и 1759 годах. Вот, вроде бы, и все.
А жаль. Хотелось бы знать больше, чтобы больше понять. Ведь, говоря словами З.Н. Зубковой (с. 27), «судно «Гавриил» и его плавание имеют свою особую историю. Плавание «Гавриила» связанно с усилением… направления в деятельности купцов (промышленников)… ставящего себе целью покорение островов вооруженной силой».
Первыми, как мы помним, в этой «деятельности» были члены экипажа шитика Михаила Неводчикова. Помним и о том, как наказала их за это судьба.
Проследим теперь за «Св. Гавриилом».
24 августа 1760 года бот пристал к берегу одного из заливов острова Атту (Ближние Алеутские острова, открытые в свое время Неводчиковым), но там не задержался и отправился дальше. 25 сентября прибыл на Атху (Андреяновские острова). Здесь Пушкарев встретился со своими старыми знакомыми — членами экипажа бота «Св. Владимир». Дмитрий Пайков уже было собирался покинуть негостеприимный остров: накануне алеуты по неизвестным причинам убили у него двенадцать человек. Приход «Св. Гавриила» изменил планы морехода. Решено было организовать «складственную компанию». Это значило, что половина людей со «Св. Владимира» переходила на «Св. Гавриил», и наоборот. Каждое судно в дальнейшем вело независимый промысел, а добыча делилась поровну.
В1761 году суда пошли на восток. «Св. Владимир» дошел до острова Кадьяк, где небыли еще русские. «Св. Гавриил» попал сначала на Умнак, но, встретившись здесь с Глотовым, отправился дальше, пересек Исанотский пролив и пристал к «матерому» берегу Америки — Аляске, которую принял за большой остров. Здесь также еще не бывали русские промышленники. Но ни на Кадьяке, ни на Аляске у промышленников ничего не вышло. Я цитирую З.Н. Зубкову: «Дружественные отношения с жителями в январе 1762 года сменились враждебными и снова по старой причине насилия над женщинами партии промышленников, во главе которых стоял сам Пушкарев. В результате восемь промышленников были убиты и столько же ранено. В виде мести промышленники убили семерых алеутских заложников (аманатов). Это был первый случай убийства заложников. В результате вооруженных столкновений «Гавриил» снялся с якоря и 26 мая 1762 года отправился в обратный рейс. Зайдя снова в Умнак, Пушкарев захватил не менее 20 алеутов, в большинстве девушек».
С этим грузом и отправился «Св. Гавриил» на Камчатку, но 25 сентября потерпел крушение в одной из бухт Шипунского полуострова, которая по сей день зовется Бечевинекой.
Сам Пушкарев остался жив. Бежал с Кадьяка и Дмитрий Пайков. И потому все, кто шел вслед за ними, не могли рассчитывать на хороший прием аборигенов.

Кадьяк
Не успел Глотов поставить на ремонт «Св. Иулиаиа», как соликамский купец Иван Лапин и лальский Василий Попов вверяют ему своего «Андреяна и Наталию».
И снова море, хотя только закончились тяжелые испытания, многомесячная болтанка, голод, цинга, физическая усталость, тоска по родной земле, от которой был оторван несколько лет… Но страсть первооткрывателя переборола, и Степан Гавриилович повел «Андреяна и Наталию». Как и в первый раз, он прошел все известные доселе острова Алеутской гряды и ушел далеко вперед. И если в первый раз он совсем немного не дошел до побережья, до Аляски, то на этот раз прошел стороной и высадился на острове Кадьяк.
Аборигены встретили русских враждебно: засыпали стрелами. Пришлось отпугнуть их ружейным огнем. Они отошли, но вскоре на «Андреяне и Наталии», вытащенном на берег, обнаружили серу и сухую траву — островитяне готовились сжечь судно. Видя, что и это им не удалось, они снова напали на промышленников — в атаку ринулось более двухсот человек, прикрываясь от пуль деревянными щитами. Нападение было отбито, но через месяц, под прикрытием еще более толстых щитов, островитяне снова попытались нанести удар.
Вообще не в правилах Глотова было устанавливать отношения с местными жителями при помощи оружия, тем более, что имел он богатейший опыт в общении с воинственными племенами Умнака и Уналашки, где заслужил любовь и уважение аборигенов.
Стал искать он такого же пути в установлении контактов и с жителями Кадьяка. К весне между ними завязалась уже бойкая торговля.
На Камчатку Глотов вернулся в 1766 году с большим количеством пушнины.

Секретная экспедиция
На самом закате своей жизни великий Михайло Ломоносов сделал все, что было в его силах, для подготовки исполинского предприятия.
За месяц до смерти (15 апреля 1765 г.) он подписал «примерную инструкцию морским командующим офицерам, отправляющимся к приисканию пути на восток Северным океаном». Он провел по карте земного шара линию, пересекавшую меридианы под одинаковым углом, — локсодромию. Она вела к острову Умнак. Эта кривая намечала самый прямой путь кораблям: избрав его, уже не нужно было менять курса» ( Марков С. Земной круг. — М., 1978. — С. 509).
И здесь, у острова Умнак, только что открытого Степаном Глотовым, должны были встретиться суда двух экспедиций: В.Я. Чичагова, которая намеревалась пройти к острову Северным морским путем из Архангельска через Берингов пролив, и экспедиция П.К. Креницына, отправлявшаяся по маршруту Охотск – Нижнекамчатск – Умнак.
Чичагову не удалось пробиться сквозь льды Студеного моря. Но еще большие испытания выпали на долю участников экспедиции Креницына.
Поводом к ее организации, как следует из официальных документов, послужили открытия Степана Глотова и карта той промысловой экспедиции, составленная товарищами Степана Гаврииловича — казаком Пономаревым и купцом Шишкиным, поступившая в Адмиралтейств-коллегию. В столице становится ясным, что период открытия новых островов на севере Тихого океана «простыми и неучеными» людьми пора завершать и начинать новый этап освоения. Нужно со всей категоричностью отметить, что в Адмиралтейств-коллегий ошибались, не признавая за промысловой деятельностью своих соотечественников на Востоке государственной, державной пользы. Первоосновой такой деятельности многих из них как раз и было именно это: обследование, описание и освоение незнаемых островов как новых российских владений, а не даровой наживы.
Именно эта цель, которую ставили в столице двадцать лет спустя после первых промысловых вояжей россиян, увлекала Емельяна Басова и стала причиной его личной трагедии, Андреяна Толстых, Михаила Неводчикова и даже Гавриила Пушкарева, хотя они и были такими разными.
Но тем не менее, в Адмиралтейств-коллегий, а тем паче в правительстве, думали совсем по-другому.
«Судя по указу 4 мая 1764 г. об организации экспедиции, правительство понимало, что открытия мореходов-промышленников во многом явились следствием экспедиции Беринга, что эти открытия есть и плоды употребленного труда и положенного немалого иждивения прошедшей Камчатской экспедиции. Совершенно логично было снарядить новую экспедицию, подобную экспедиции Беринга. Поэтому указ предлагает Адмиралтейств-коллегий «отправить немедленно, по своему рассуждению, сколько надобно офицеров и штурманов, поруча над оными команду старшему, которого б знание в морской науке и прилежание к оной известно было» (3убкова З.Н. Алеутские острова. — М., 1948. — С. 36).
Да, иначе получалось, что «простые и неученые» русские мореходы спасали честь экспедиций, затраты на которые многократно превышали результаты, — или полную неудачу Первой, или дубляж того, что уже сделано было в 1732 году геодезистом Михаилом Гвоздевым и подштурманом Иваном. И совсем не Беринг и не Гвоздев построили этот мост Азия – Америка. Не они вбили в него первые, столь дорогие на пустынной окраине гвозди. Только не их личный пример мог воодушевить остальных.
Беринг был бессилен поднять русский люд своим личным примером. Такие затраты, какие понес он, были разорительны. Да и что рассуждать — достаточно сравнить итоги новой экспедиции с делами тех, кто шел на острова «за свой страх и риск». И тогда не нужно будет спорить.
Командиром Секретной экспедиции был назначен капитан Петр Кузьмич Креницын. Помощником — лейтенант Михаил Левашов.
В1765 году они прибыли в Охотск и занялись строительством судов. Четыре морских судна поступило в распоряжение экспедиции: бригантина «Святая Екатерина», гукор «Святой Павел», галиот «Святой Павел» и бот «Святой Гавриил».
Кроме того, «Креницын имел в своем распоряжении… 192 человека; на снаряжение была израсходована огромная по тому времени сумма — свыше 100 тысяч рублей». (Там же, с. 37).
И что? До Камчатки целым не добралось ни одно судно.
Креницын шел на бригантине. 10 октября 1766 года флотилия покинула Охотск и через три дня суда порастерялись в Охотском море, и каждый добирался до Камчатки самостоятельно. Почти сразу же на «Св. Екатерине» открылась течь, но с этим справились и через две недели подошли к устью Большой. Здесь попали в шторм, и бригантина была выброшена на берег в 25 верстах от Большой у устья реки Утки.
«Св. Павел» Левашова выбросило на берег в 7 верстах от устья Большой. Бот «Св. Гавриил» — в самом устье.
Галиот «Св. Павел» унесло в Тихий океан, на юг, и разбило в щепы на кекурах Седьмого Курильского острова. В живых осталось 13 из 43 членов экипажа.
Из Большерецка вышли летом следующего года на гукоре «Св.Павел» и боте «Св.Гавриил». Дошли только до Нижнекамчатска: бот не годился для дальнейшего плавания. Зазимовали в Нижнекамчатске, готовя в плавание галиот «Св. Екатерина».
Креницын уже не надеялся на собственные силы и взял с собой в экспедицию «простых и неученых» первопроходцев. Среди прочих промышленников шел с ним и Степан Глотов. С Левашовым — Гавриил Пушкарев.
1 мая 1768 года Секретная экспедиция Креницына – Левашова отправилась наконец на восток. На борту «Св. Екатерины» было 72 человека. На борту «Св. Павла» — 68.
В августе суда были в Исанотском проливе и вели опись американского побережья, высаживались на Аляске.
5 сентября суда разлучились и не встретились уже больше до весны.
18 сентября Креницын завел «Св. Екатерину» в одну из бухт острова Унимак, где и зимовал. Левашов встретил зиму на Уналашке.
Алеуты приняли русских людей неприязненно, настроены были воинственно — пять лет назад здесь, на Лисьих островах, погибли уже экипажи четырех русских промысловых судов (около ста семидесяти человек). Поэтому приходилось постоянно держать караулы, быть настороже, вести обследование островов и Аляски большими, хорошо вооруженными группами, чтобы не стать жертвой алеутских и индейских воинов, постоянно высматривавших добычу в русском лагере и то и дело осыпавших моряков и промышленников тучами стрел.
Тяжело было с продовольствием.
«Недоедание скоро перешло в голодовку, — читаем у Сергея Маркова. — Началась цинга. Китовое мясо русскому человеку впрок не идет. Мореходы утверждают, что от китовины даже открывались раны». Но людям Левашова пришлось есть мясо кита, выкинутого мертвым на берег залива.
Зимовщики жили на корабле и в юрте. Однажды с моря налетел такой ветер, что кровля юрты поднялась. Ее обитатели так перемерзли, что потеряли рассудок.
Михаил Левашов, сидя в тесной каюте корабля, у светильника с китовым жиром, писал заметки.
«О жителях того острова», «Описание острова Уналашки», «О промысле российских людей на острове Уналашке разного рода лисиц» — так назывались эти научные труды, начатые русским человеком в западном полушарии. В них приводилось множество сведений о быте алеутов, об их одежде, жилищах, стремительных байдарках, об алеутских «веселостях», когда алеуты пляшут под стук бубнов, обтянутых китовой кожей.
Добавим, что многие из этих левашовских записок и по сей день не опубликованы и вряд ли были прочтены при жизни автора.
Еще большие трудности переживали члены экипажа «Св. Екатерины». И это несмотря на то, что в числе помощников у капитана был Глотов, да и другие промышленные люди, кто умел до этого ладить с местными жителями, находить с ними общий дружеский язык.
Но напуганный рассказами об алеутском бунте 1762–1763 годов на Лисьих остовах (в том числе и на Унимаке), Креницын, похоже, потерял благоразумие.
В стане русских свирепствовала цинга. Люди голодали. Трудно поверить в это — ведь на солонину для экспедиции пошло целое стадо оленей матроса Сметанина — видимо, подъели все подчистую за две зимние задержки на Камчатке.
К весне 1769 года из экипажа «Св. Екатерины» осталась в живых только половина — 36 человек, из них держались на ногах лишь двенадцать. 5 мая умер Степан Гавриилович Глотов. Славному мореходу не было и сорока лет.
Креницын с оставшимися в живых были обречены на гибель — ни оснастить судно, ни столкнуть его на воду они не имели сил. И погибли бы, если б не уналашкинские алеуты. Левашов все же сдружился с одним из вождей, — в недавнем прошлом другом Степана Глотова, и попросил его разыскать на островах Креницына.
И вот тут-то Гавриилу Пушкареву, неудачливому лоцману со «Св. Павла», покорителю Аляски и личному врагу многих умнакцев, дали урок высочайшей нравственности те, кого он считал недостойными своей жалости и уважения дикарями. Урок верности данному слову и крепости дружбы: на ста байдарах вышел в море алеутский отряд, пробиваясь с боями через морские владения воинственных соседей. До Креницына добрались лишь двое. Вождь передал Креницыну пакет и тотчас отправился с ответным письмом назад, невзирая на новые опасности, чтобы сообщить Левашову радостную (для экипажа «Св. Екатерины») весть.
Благодаря отважным алеутам смогли встретиться вновь в безбрежном океанском просторе два русских судна, и «Св. Екатерина» избежала трагической участи.
Но тем не менее, цена этой экспедиции была слишком высока, чтобы нашлись бескорыстные ее последователи.
А промысловая волна набегала на матерый американский берег все с новой и новой силой.

Мореход Степан Глотов
Более 20 лет с небольшими перерывами провел в морских вояжах яренский посадский Степан Гаврилович Глотов. В документах, собранных одним из первых летописцев Русской Америки К. Т. Хлебниковым, есть данные о том, что в свое первое плавание он отправился на шитике «Иоанн» тотемского купца Федора Холодилова. В 1746 году судно от берегов Камчатки прибыло к острову Беринга, где компанейщики и зазимовали. Вели промысел морского зверя. Весной следующего года направились на поиски Ближних Алеутских островов, но не нашли их и вернулись обратно на Камчатку.
В 1758 – 1762 годах Степан Глотов отправляется в новое плавание мореходом на судне «Св. Иулиан». 2 сентября компания покинула берега Камчатки и через девять суток плавания по бурному Берингову морю при неблагоприятных восточных ветрах судно прибило к берегу острова Медный. Дальше следовать было опасно, и компанейщики решили здесь зазимовать. Осенью и зимой занимались охотой на морских коров и сивучей, мясо и жир которых были главной пищей зимовщиков.
1 августа 1759 года Степан Глотов повел судно к Алеутским островам, а 1 сентября «Св. Иулиан» прибыл к острову Умнак. Это один из восточных островов архипелага, на котором до глотовцев никто из русских не бывал. Почти три года провели компанейщики на островах Умнак и Уналашка. Занимались промыслом морского зверя и изучали новые земли.
Остров Умнак оказался необитаемым, а жители Уна-лашки встретили русских промышленников неприветливо. Произошел ряд вооруженных стычек, в которых алеутской стрелой был ранен и Степан Глотов. Но постепенно отношения нормализовались. Островитяне стали приходить к глотовскому кораблю, приносить мясо морских животных и сушеную треску. Они и рассказали мореходу о восьми других островах, находящихся к Востоку от Уналашки.
В работе по изучению и описанию островов мореходу помогали тотьмичи Михаил Холодилов и Петр Шишкин. Последний составил чертеж, на котором впервые были показаны Алеутские острова и остров Кадъяк.
26 мая 1762 года Степан Глотов с компанейщиками покинул острова. Возвращались, терпя лишения. Пришлось употребить в пищу даже собственную обувь. Только 31 августа «Св. Иулиан» прибыл к берегам Камчатки. Привезли богатую добычу: почти полторы тысячи шкур морских бобров и более двух с половиной тысяч шкур алеутских лисиц. Не меньшую ценность представляли и составленные Степаном Глотовым «изъяснения» и «реестр» с островов, содержащие интересные географические и этнографические сведения.
Документы экспедиции представили сибирскому генерал-губернатору Д. И. Чичерину, который 11 февраля 1764 года направил их в Петербург, поздравив Екатерину II с открытиями, сделанными «через самых простых и неученых людей». Высокую оценку в столице получила и карта Петра Шишкина. Известный ученый и бывший губернатор Сибири, сенатор Ф. И. Соймонов отмечал: «...хотя оная почти углем рисована и глинкою раскрашена...», достойна того, чтобы золотыми лаврами раскрасить и содержать в Государственном архиве. В год возвращения «Св. Иулиана» Степан Глотов отправляется в новое плавание мореходом на судне «Андреян и Наталья» компании Соликамского купца Ивана Лапина и лальдкого купца Василия Попова. Курс взяли на остров Кадъяк. Прибыли туда в конце сентября 1762 года. На острове решили зазимовать и заняться промыслом. Островитяне враждебно встретили пришельцев. Через несколько дней после прибытия судна они рано утром внезапно напали на промышленников и только оружейным огнем удалось отогнать их. Был предпринят еще ряд подобных вылазок. Лишь только весной обитатели острова стали вступать с русскими в меновые отношения. На изделия из железа и меди, на русские ткани промышленникам удалось выменять небольшое количество шкур бобров и лисиц. В мае 1764 года «Андреян и Наталья» и ее экипаж покинули открытый Степаном Глотовым неприветливый Кадъяк. Компанейщики направились на Лисьи острова, где и продолжали промысел еще два года.
Сведения об открытии острова Кадъяк – будущего центра Русской Америки достигли Петербурга. В столице понимали, что мореходы из простых людей в силу своей неподготовленности не могут правильно описать и наложить на карту открытые ими земли. Поэтому «для исследования вновь открытых островов в Восточном океане» направляется правительственная экспедиция во главе с капитаном 1-го ранга П. К. Креницыным.
Для участия в этой экспедиции в числе 10 опытных мореходов был привлечен и Степан Глотов. В августе 1768 года галиот «Св. Екатерина» и гукор «Св. Павел» вышли из устья Камчатки, прошли Командорские и Алеутские острова, остров Кадъяк, обследовали западное побережье Аляски и зазимовали на восточном побережье острова Унимак. Здесь 4 мая 1769 года и скончался отважный мореход Степан Глотов.

Е.Г.ГОРОХОВА
"Подштюрман забвенной"
Мореход Михаил Неводчиков — автор первой карты Алеутских островов
Одними из самых значимых событий в истории XVIII века были великие географические открытия на севере Тихого океана, в результате которых исчезло огромное белое пятно на картах мира и европейцы узнали о существовании пролива между Азией и Америкой, островов Алеутской гряды, полуострова Аляски — северо-западной части Америки. Приоритет во всех этих открытиях принадлежит России, так как они были сделаны именно ее подданными — военными моряками, а также, в значительной степени, — купцами и промышленными людьми.
Автору этих строк часто приходится сталкиваться с тем фактом, что — увы! — мало кто из неспециалистов знает о той огромной роли, которую играли в этих событиях простые русские люди — купцы, крестьяне, разночинцы, казаки. А ведь именно они, на кораблях, построенных и снаряженных на свои деньги, отправлялись на свой страх и риск в опасное плавание по "Восточному Тихому морю к неведомым островам и землям" ради промысла пушного зверя и "приведения под высокомонаршую руку незнаемых народов", как тогда говорили. Именно эти люди первыми открыли большую часть Алеутских островов, первыми высадились на них, составили их первые карты и описания природы и жителей, и мы не вправе забывать их дела во славу Отечества. Одним из этих первопроходцев был герой нашей статьи — Михаил Васильевич Неводчиков.
Имя его упоминается во многих трудах по истории географических открытий в северной части Тихого океана, а также в исследованиях о развитии черневого искусства в России и краеведческой литературе 1. Однако, и в научных работах, и в справочниках встречаются неточности в изложении фактов его биографии и даже досадные ошибки. Целый ряд вопросов остается открытым, например, о месте его рождения, о происхождении, образовании и роде занятий до того, как он начал ходить в море, о дате смерти этого незаурядного человека.
Поиски архивных материалов, которые могли бы подсказать ответы на эти вопросы, велись в двух московских архивах. В Российском государственном архиве древних актов были просмотрены относящиеся к теме документы фондов Госархива, Сената, Сибирского приказа, местных учреждений — Сибирской губернской, Иркутской и Якутской провинциальных канцелярий и других органов власти на местах, а также материалы переписей населения (так называемые, переписные книги и ревизские сказки). Но особенно ценными для нас оказались знаменитые "Портфели Миллера", собранные историографом и директором Московского архива Коллегии иностранных дел, членом Петербургской Академии наук Герардом Фридрихом Миллером 2. Часть этих "портфелей" была передана в 1950-х годах в Архив внешней политики Российской империи и включена там в состав фонда Российско-Американской компании. Именно в составе "Портфелей Миллера" находится немало документальных материалов, связанных непосредственно с Неводчиковым, в том числе его прошение в канцелярию Охотского порта от ноября 1773 г. о выплате подштурманского жалования со времени производства в чин и аттестат, данный ему чуть ранее мичманом В.А.Хметевским, содержащие сведения о его службе, собственноручное письмо 1775 г. к капитану Т.И.Шмалеву с приложенным к нему "Экстрактом" о службе. Анализ всего комплекса выявленных источников позволил не только уточнить многие факты биографии М.Неводчикова, но также получить представление о его характере и человеческих качествах.
Как было отмечено выше, вопрос о происхождении Неводчикова до сих пор остается не вполне проясненным. В литературе его называют то устюжским посадским человеком 3, то великоустюжским крестьянином 4, то сообщают, что он родился в Тобольске 5, что он тобольский купец 6, тобольский крестьянин 7.
Утверждения о его великоустюжских корнях и владении ремеслом серебряника восходит к сообщению В.Н.Берха, моряка, участника первой кругосветной экспедиции русского флота в 1803-1806 гг., известного историка русского флота, много писавшего об открытиях на севере Тихого океана, лично знавшего многих непосредственных участников этой эпопеи, державшего в руках архивные документы, утраченные ныне. Он пишет: "Вышеупомянутый соликамский купец Иван Саввич Лапин 8, быв лично знаком с Неводчиковым, рассказывал мне, что он служил у капитан-командора Беринга во время плавания его к берегам Америки (1741). Неводчиков был серебряник из Устюга, и пошел искать фортуны в Сибирь; не встречая ее нигде, пришел он в Камчатку, и здесь, как беспашпортный, взят был в казенную службу. Г. Лапин показывал мне серебряную табакерку работы Неводчикова" 9.
Сообщение Берха содержит ряд неточностей: в команду участников Второй Камчатской экспедиции Неводчиков был взят в 1742 г. М.Шпанбергом, а не в 1741 г. В.Берингом, и к Америке он не плавал. В той же работе чуть выше по тексту Берх называет Неводчикова тобольским крестьянином 10, то есть определенности по поводу места рождения и происхождения Неводчикова в его свидетельстве нет. Вызывает сомнение и утверждение автора, что он мог быть взят без паспорта в казенную службу — на этот счет существовали строгие запреты.
Архивные источники — рапорты, доношения о плаваниях, в которых участвовал Неводчиков, распросные речи его спутников, указы Большерецкой канцелярии и другие документы, имеющиеся в нашем распоряжении, называют местом его рождения Тобольск, а его самого — то посадским, то купцом 11. Сам о себе он показывает, что "капитаном Шпанбергом 12 ...из Нижнекамчатского острога взят я из купечества" 13, а на "Экстракте" о службе Неводчикова, написанном 26 ноября 1775 г., хорошо знавший его командир Гижигинской крепости капитан Т.И.Шмалев написал: "От роду 67 лет. Урожденец города Тоболска" 14, то есть родился наш герой скорее всего в г.Тобольске в в г.Тобольске в 1708 г. (в том же случае, если он появился на свет в декабре месяце, годом его рождения следует считать 1707 г.).
Данные переписных книг середины и конца ХVII в. и ревизских сказок XVIII в. по Великому Устюгу и Тобольску с их уездами косвенно подтверждает тобольское происхождение Неводчикова, хотя ни самого его ни его отца мы там не нашли. Больше того, в переписных книгах и ревизских сказках по Великому Устюгу и уезду вообще не встречается такой фамилии 15. Зато в сказках 1762-1764 гг. по г.Тобольску нами обнаружены несколько семейных "гнезд" Неводчиковых: там упоминаются 22 человека, носящих эту фамилию (из них 6 женщин, урожденных Неводчиковых), относящихся к 9 разным семейным корням. При этом четверо были записаны по г.Тобольску во вторую ревизию. Все они числятся тобольскими посадскими 16.
Наши результаты совпали с результатами поисков местных краеведов. В ответ на наш запрос о Неводчикове заведующая отделом истории Великоустюгского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Г.Н.Чебыкина сообщила, что она также не нашла фамилии Неводчикова ни в ревизских сказках 1744 г. по Великому Устюгу, где отмечены посадские люди, ушедшие в Сибирь в 1722-1744 гг., ни в списках цеховых серебряников, ни в числе крестьян, принадлежавших устюжским монастырям, живших вне пределов уезда.
Разные сведения можно найти в литературе и о годе смерти М.Неводчикова. Так, в "Морском энциклопедическом справочнике" говорится, что он родился в 1706 г., а умер после 1767 17. А.И. Алексеев и В.И. Греков приводят данные о 1775 годе, как о последнем годе, когда в документах о нем говорится как о живущем 18. Действительно, сохранилось собственноручное письмо Неводчикова командиру Гижигинской крепости капитану Т.И.Шмалеву от 26 ноября 1775 г., а также письмо последнего историографу Г.Ф.Миллеру от 30 ноября 1775 г., в котором он просит, в частности, оказать покровительство Неводчикову, живущему в крайней нужде в Охотске. Мы обнаружили, что Шмалев, не имея подтверждения от Миллера о получении этого последнего письма, копирует его и отсылает вновь 12 февраля 1777 г. 19 Это означает, что Неводчиков был жив еще и в 1777 г., и cудя по тексту, еще находился в службе. Ему было тогда 69 лет. Более поздних упоминаний о нем нам не встретилось.
Где и какое образование получил Неводчиков, нам не известно. Однако, видимо не случайно в 1742 г. во время Второй Камчатской экспедиции он был взят капитаном Шпанбергом на пакетбот "Св. Иоанн" "к должности геодезической рисования карт и снимания з берегов прежектов", как пишет о себе наш герой 20. Видимо, он был не просто грамотным, а хорошо образованным человеком, обученным, кроме всего прочего, рисованию. В плавании к Японии, куда отправился "Св. Иоанн", Неводчиков осваивал геодезическое дело на практике под руководством мичмана В.А.Хметевского 21, с ним же продолжал совершенствоваться в 1744 г. во время съемок и описи западного побережья Камчатки от устья Харьюзовой реки до Кахтаны и обратно до Большерецка на дубель-шлюпе "Большерецк", куда он был приглашен Хметевским в качестве геодезиста, без жалованья, на одном провианте. Степень участия Неводчикова в этом деле и уровень его профессионализма в это время можно оценить, опираясь на характеристику, данную его работе Хметевским: "...Сочиня обще со мною той описи карту, которая за подписанием нашим обще с ним, Невочиковым, и послана в государственную Адмиралтейскую коллегию" 22.
Имеются сведения, что десять лет спустя, в 1754 — 56 гг. он обучался теории (вероятно, теории кораблевождения) во время вынужденной зимовки на Камчатке после крушения пакетбота "Св. Иоанн". Руководителем его при этом был, видимо, штурман Охотского порта И.Наумов, начальник команды, оставленной для сбора такелажа и прочих вещей погибшего корабля 23.
Итак, в 1742 г. он был взят капитаном Шпанбергом в экспедицию на геодезическую должность, "которую исправлял без выдачи жалованья" 24. Позволим себе высказать осторожное предположение, что он не был зачислен в службу Шпанбергом потому, что у него не было паспорта (вспомним утверждение Берха, что Неводчиков был "безпашпортный").
Сказать определенно, чем занимался Неводчиков до этого мы не можем. Все наши попытки отыскать следы его купеческой деятельности (записи в таможенных книгах, журналах регистрации подорожных) оказались безрезультатными. Подтвердить его владение ремеслом серебряника нам также не удалось, хотя мы не склонны сбрасывать со счетов свидетельство Берха.
На пакетботе "Св. Иоанн" он прошел из Большерецкого острога — тогдашней столицы Камчатки — мимо Курильских островов до Японии и назад. Неводчиков снимал "с видимых берегов и протчих мест прежект" и составлял карту плавания вместе с мичманом Хметевским. По возвращении, как пишет последний, Неводчиков был "отпущен для своего купечества" 25.
В 1745 г., закончив в Большерецке составление карты описи северного побережья Охотского моря и западного берега полуострова Камчатка 26, Неводчиков пролучил предложение участвовать в качестве морехода 27 на судне промысловой экспедиции, снаряжаемой компанией лальского купца Афанасия Чебаевского.
Плавания В.Беринга и А.Чирикова, участники которых привезли большое количество шкур ценных пушных зверей с Берингова острова, вызвали целую серию промысловых экспедиций русских купцов и промышленников на близлежащие от Камчатки острова. Во время этих экспедиций были открыты и обследованы острова Алеутской гряды, полуостров Аляска.
Второй по счету была экспедиция на шитике "Св. Евдоким", построенном компанией А.Чебаевского и промышленных людей Якова Чупрова, Родиона Зотова, Ивана Сидорова, Ивана Холщевникова, Лариона Беляева, Николая Чупрова, Павла Коробейникова, Лазаря Карманова, Кирилы Козлова, Григорья Низовцова 28. Разрешение на организацию экспедиции и постройку судна они получили от Большерецкой канцелярии 5 февраля 1745 г.29, а 25 февраля того же года им была дана инструкция и определен официальный сопровождающий — казак Сила Шевырин, который должен был следить за соблюдением инструкции, переводить с местных языков, а также приводить в подданство "незнаемые народы, коли такие обыщутся" на вновь открытых островах, и собирать с них ясак 30.
Мы полагаем, что сам Неводчиков участвовал в этом плавании не только в качестве морехода. Судя по его доношениям в приказную избу Нижнего Камчатского острога, он был владельцем какого-то количества паев, то есть участвовал в экспедиции своим капиталом 31.
19 сентября 1745 г. "Св. Евдоким" с 45 промышленниками на борту 32 вышел из Камчатского устья 33. Неводчиков сразу повел корабль не к о.Беринга, откуда Е.Басов с товарищами, организовавшими первую промысловую компанию в 1743-1744 гг., привезли богатую добычу. Он направился к Островам Обмана, которые в сентябре 1741 г. видели издали А.Чириков и В.Беринг, но из-за плохой погоды не смогли подойти к ним близко. Один из этих островов был вновь открыт 8 сентября 1742 г. Чириковым, назвавшим его о. Федора (ныне о. Атту). Ему, как участнику картографических работ Второй Камчатской экспедиции этот факт был наверняка известен и он, видимо, решил его проверить.
Через 6 дней, 24 сентября около полудня промышленники увидели неизвестный остров, но решили пройти дальше. К вечеру увидели еще один остров, встали на якорь и заночевали. Это были острова Атту и Агатту из группы Ближних Алеутских островов. Наутро, увидев на берегу людей, сели в лодку и поплыли к ним навстречу. Попытка заговорить с местными жителями на известных переводчику языках не увенчалась успехом — те ничего не поняли. Бросив на берег привезенные подарки и получив взамен подарки от местных, наши промышленники вернулись на корабль, не решившись высадиться.
Вторая встреча с жителями о. Агатту на следующее утро на другом его берегу была еще менее удачной: после обмена подарками, местные попросили ружье у передовщика 34 Якова Чупрова, тот его не отдал, отойдя со своим отрядом к лодке. Местные схватили лодку за причальный канат, стали колоть борта своими копьями с костяными наконечниками. Чупров не выдержал и выстрелил, ранив одного из "иноземцев".
После этого случая, собрав совет, решили идти на веслах к первому из увиденных ими острову — Атту, — где остаться на зимовку и промысел. Встретив там "иноземцев", попытались войти с ними в контакт, заговорить, бросали им подарки, но те, видимо, знали о выстрелах на Агатту и бежали от пришельцев на сопку. Передовщик Я.Чупров приказал М.Неводчикову, казаку С.Шевырину и еще нескольким промышленникам взобраться "на сопку влезть и одного иноземца для языку схватить и взять на судно". Алеуты, естественно, оборонялись, как могли своими "костяними спицами". Я.Чупров и Р.Зотов "тех иноземцов с сопки бросали, а одного из них поймали" 35. Это был мальчик Темнак, которого Неводчиков взял под свою защиту и опеку, учил русскому языку, расспрашивал о его народе и островах. После возвращения на Камчатку, Темнак был крещен в православную веру под именем Павла, а фамилию и отчество, как это водилось, дал ему воспреемник при крещении — Михаил Неводчиков.
Дальнейшие контакты с местным населением проходили с переменным успехом: с обеих сторон нашлись люди, сумевшие наладить мирные отношения. Однако, видимо, страх, испытанный Чупровым, сыграл свою роль, жестокость его в отношении алеутов усиливалась, что привело к кровавой трагедии. Она разыгралась, когда Я.Чупров послал 10 человек во главе с архангелогородским крестьянином Ларионом Беляевым на промысел вглубь острова. Тот уже не пытался войти в контакт с местными, а заставлял убивать их, грозя смертью своим спутникам в случае их отказа подчиняться ему. Придя в одно из селений и перебив всех мужчин, часть женщин и детей, они захватили их юрты, обратив молодых женщин в наложницы.
Как всякое новое большое дело открытие и освоение новых земель и островов в северной части Тихого океана притягивало массу самых разных людей: купцов, надеявшихся приумножить свой капитал, посадских, крестьян, разночинцев, пришедших по паспортам в Сибирь на заработки. Человеческий материал был самый пестрый: от людей, одушевленных идеей открытия новых земель ради славы России до авантюристов, стремившихся разбогатеть любой ценой и даже людей с уголовными наклонностями. Отношение этих людей к местному населению было, естественно различное: первые из названных стремились дружелюбием и уважением к местным обычаям сделать аборигенов своими союзниками, старались действовать добром и уговорами. Именно такова, между прочим, была и официальная линия правительства, зафиксированная еще в указе 20 сентября 1733 г. императрицы Анны Иоанновны (этот указ повторялся в каждой инструкции местных властей отъезжающим экспедициям). Вторые из названных видели в местном населении дикарей, не стремились понять и тем более — уважать их обычаи и культуру.
Неводчиков относился к первой из названных категорий людей и был одним из тех, чьими силами, отвагой, упорством в достижении цели, твердостью перед лицом испытаний, умом и жертвами были открыты, исследованы и присоединены к России Алеутские и Курильские острова и Аляска. Все эти качества Неводчикова в полной мере проявились во время плавания на "Св. Евдокиме" в 1745-1747 гг.
Среди промышленных людей, отправившихся с Неводчиковым, были представлены все названные типы людей. Вероятно, это и стало причиной кровавой трагедии, разыгравшейся на вновь открытых островах. Подробности ее более или менее точно описаны в литературе 36, мы не хотели бы повторяться. Для нас важнее сейчас показать, как повел себя наш герой в той непростой ситуации. Он не побоялся сразу открыто возразить против неоправданной жестокости передовщика Я.Чупрова, остановил бесчинства Л.Беляева. Вокруг него объединились те, кто также осуждал своего начальника, что в конечном итоге, по всей вероятности, спасло Неводчикову жизнь. Из показаний участников плавания по возвращении стало известно, что Чупров, опасаясь возвращаться на Камчатку после убийств местных жителей (что, напомним, было прямым нарушением инструкции), подговаривал их не идти туда, а мореходу Неводчикову грозил, в случае неповиновения, выбросить его за борт 37.
Плавание на "Св. Евдокиме" чуть не закончилось трагедией для его участников. В сентябре 1746 г., когда после удачного промысла они отправились на поиски новых островов, их настиг шторм, корабль носило по морю две недели, а потом разбило о камни о. Карагинского близ Камчатки, они потеряли почти всю добычу, весь шкарб, а сами чуть не умерли от голода и истощения. С трудом добрались они до юрт местных жителей, уже принявших российское подданство, перезимовали и на двух байдарах 38, полученных в дар от коряков за помощь при отражении нападения на них олюторцев, 21 июля 1747 г. добрались до Нижнего Камчатского острога. Из плавания не вернулись 12 человек. Из добычи после крушения осталось только 320 шкур "бобров, маток и кошлоков", оцененных в 19200 рублей 39.
Позднее Неводчиков составил карту Ближних Алеутских островов, на которые высаживались он и его товарищи. Она была отослана в Сенат 4 мая 1751 г. Местонахождение этой карты до сих пор считается не установленным 40. Нам удалось найти две точные копии этой карты, сделанные геодезистом Иваном Батраковым в октябре 1751 г., после получения ее в Сенате. Подробный анализ этой карты — дело ближайшего будущего. Заметим лишь, что координаты островов даны Неводчиковым довольно точно, если учесть, что в его распоряжении вряд ли были какие-то инструменты, кроме компаса и песочных часов.
С плаванием Неводчикова на "Св. Евдокиме" связано и возникновение названия островов — "Алеутские". Оно впервые употребляется в документах следствия по делу о жестоком обращении промышленников с местными жителями. Т.И.Шмалев, хорошо знавший Неводчикова, расспрашивавший его об обстоятельствах открытия Ближних Алеутских островов утверждает, что это было первое слово, которое услышали от аборигенов высадившиеся на берег русские промышленники 41. В литературе можно встретить и утверждение, что это название впервые встречается в рассказе Темнака 42.
Что касается Л.Беляева с товарищами — тех, кто творил бесчинства на островах, то они были осуждены в 1754 г.43
Плавание к Ближним Алеутским островам стало центральным событием жизни Неводчикова, которым он по праву гордился. По возвращении из вояжа Неводчиков вынашивал план снарядить новую экспедицию, чтобы вернуться на открытые им острова с целью их подробного исследования и составления их более полной карты, чего он не смог сделать из-за так неудачно сложившихся обстоятельств первого путешествия. Он обратился в канцелярию Охотского порта с доношением, в котором просил "пока оные [острова. — Е.Г.] им изведаны не будут, для промыслу зверей никого не отпускать", а также дозволить ему построить на свой кошт судно и нанять людей. Приказом 22 сентября 1750 г. его просьбы были удовлетворены 44. Однако остановить новые экспедиции на Ближние Алеутские острова не удалось. Не смог Неводчиков и составить новую компанию для строительства судна. Вероятно, одной из причин этого стало то, что в Охотске катастрофически не хватало штурманов и морских офицеров 45 и его опыт морехода местные власти начинают использовать сразу после его возвращения. С 1749 по 1753 г. он в качестве штурмана, но не получая жалованья и даже "на своем пропитании", водит суда с пушной и денежной казной, продовольствием и купеческой кладью из Охотска на Камчатку и назад.
И за те его порядочные поступки и приращения высочайшего интереса повелено пожаловать в ундер-офицеры.
"Не принеся никакой траты интересной ходил благополучно и в силу присланного из Ыркутской правинциальной, а ныне губернской, канцелярии с прописанием из бывшаго Сибирского приказа в канцелярию Охотскаго порта указа велено меня определить в службу Вашего императорского величества по Охотскому порту в ундер афицеры или в другия морския чины" (Д. 6. Л. 17).
В 1752 г. в Охотск пришел указ "за ... вновь обыскание собственным кочтом неведомых Алеутских островов с незнаемым народом" пожаловать его унтер-офицером. Но в это время он находился в плавании, поэтому годом вступления его в службу следует считать 1753, когда после "экзаменации" в навигации и в морской практике, учиненной ему 28 августа 1753 г. В.А.Хметевским и другими штурманами, служившими при Охотском порту, ему был присвоен чин штурманского ученика и дано соответствующее жалованье — 3 рубля в месяц, — да сверх того, за особые заслуги — ежемесячный провиант, солдатскую дачу 46.
4 июля 1760 г. за безупречную службу он был произведен в подштурманы, продолжая почти до конца жизни перевозить грузы из Охотска на Камчатку, Курилы, в гарнизоны на побережье Пенжинского (Охотского моря).
В 1765 г. Неводчиков назначается начальником команды, которая должна была сухим путем добраться до Шипунского мыса на оконечности Камчатки, где потерпел крушение бот "Св. Гавриил", починить его и привести в Охотск. Прибыв на место Неводчиков, Неводчиков как опытный мореход, сразу понял, что бухта, где потерпел крушение бот, лишь немногим уступала по удобству Петропавловской гавани, поэтому начал составлять карту, провел замеры глубин, нанес подводные камни. Приехав в Охотск, сообщил о бухте капитану Тимофею Шмалеву, известному корреспонденту историографа Миллера. Последний поддержал Неводчикова — ведь эта бухта могла спасти жизнь многих мореплавателей, — помог в составлении карты и отослал ее Миллеру 47.
Командиры Охотского порта еще не раз поручали картографические работы Неводчикову. В 1768 г. он участвовал в рисовании карты путешествия лейтенанта И.Синдта "для посылки в главную команду", в 1774 — в описи и промерах форватера р.Ульи, в том же году рисовал какую-то карту для посылки в губернию 48.
Как штурман, он участвовал на в 1766-1767 гг. в экспедиции капитанов П.К.Креницына и М.Д.Левашова, правда, к Алеутским островам с ними не ходил.
С 1758 г. и почти до конца жизни, в те годы, когда он зимовал в Охотске, он преподавал в местной навигацкой школе основы картографии и рисование 49, участвуя в подготовке кадров штурманов для Охотского порта.
И — последний шрих к характеристике М.В.Неводчикова. Он прекрасно понимал значение для России открытий на севере Тихого океана и свое место в этом процессе. Так, он писал в 1773 г.: "...Уже с того времяни [со времени плавания на "Св. Евдокиме" — Е.Г.] ... разными купеческими компаниями по обыскании уже многих островов с таковыми ж народами и в казну Вашего императорского величества доныне морскими и земными зверми со оных ясак збираем. Да и с промыслу теми компаниями в казну Вашего императорского величества компанейщики платят десятого зверя, и чинитца всевысочайшая интересная прибыль немалая. А паче распространением Российской империи слава происходит" 50. Более того, Неводчиков отдавал себе отчет в том, что необходимо сохранить как можно больше свидетельств об этом. Он был одним из тех, чьими рассказами пользовался Т.И.Шмалев при написании хроники плаваний на Камчатке, являющейся первым историческим сочинением на эту тему.
В заключение отметим, что проведенный поиск и исследование материалов о мореходе и картографе Неводчикове позволил не только уточнить многие факты его биографии и выяснить его роль в событиях экспедиции "Св. Евдокима", но и найти, хотя и в копии, первую карту Ближних Алеутских островов, составленную им, дополнить перечень карт, в составлении которых он участвовал.

Примечания
1 Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX века. М.,1982; Алексеев А.И. Охотск — колыбель русского тихоокеанского флота. Хабаровск, 1958; Берг Л.С. Из истории открытия Алеутских островов // Землеведение. XXVI. Вып. 1-2. 1924. С. 114-132; Берг Л.С. История русских географических открытий. М.,1962; Берг Л.С. Очерки по истории русских географических открытий. М.-Л.,1949; Берх В.Н. Хронологическая история открытия Алеутских островов или подвиги российского купечества. Спб.,1823; Греков В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг. М.,1960; Дивин В.А. Русские мореплавания на Тихом океане в XVIII в. М.,1971; Зубкова З.Н. Алеутские острова. М.,1948; История Русской Америки, 1732-1867. В 3-х т. Т. 1. М.,1997; Лебедев Д.М. Очерки по истории географии в России XVIII в. (1725-1800). М.,1957; Лебедев Д.М., Есаков В.А. Русские географические открытия и исследования с древнейших времен до 1917 г. М.,1971; Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. Изд. 3-е. М.,1984; Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. М.,1968; Медушевская О.М. Картографические источники по истории русских географических открытий на Тихом океане во второй половине XVIII века // Труды МГИАИ. Т. 7. М.,1954. С. 95-127; Русская Америка. В 3-х т. Т. 1. Основание Российской Америки. 1732-1799. М.,1997; Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке: Сборник док-в под. ред. А.И.Андреева. М.,1948; Русские экспедиции по изучению Северной части Тихого океана во второй половине XVIII в. Сборник док-в. М.,1989 и пр.; Рехачев М. Северная чернь. Архангельск,1952. С. 30, 70; Тихомирова Т.Н. Устюжские эмали XVIII в. с серебряными накладками // Труды ГИМ. Вып. XIII. М.,1941.С. 21; Тельтевский П.А. Великий Устюг. Историко-архитектурный очерк. М.,1960. С. 8.
2 Неоценимый вклад в комплектование той части "портфелей", которая относится к открытиям на Севере Тихого окена в XVIII веке внесли братья Тимофей и Василий Ивановичи Шмалевы, особенно первый их них. Оба брата — военные в чине капитанов, всю жизнь прослужившие в гарнизонах на тихоокеанском побережье (Чукотка, Охотск, Камчатка), интересовались историей географических открытий в этом регионе. После знакомства Т.И.Шмалева с Г.Ф.Миллером, произошедшего в 1770 г. в Москве, они состояли в переписке вплоть до смерти последнего в 1783 г. Вместе с письмами Тимофей Иванович регулярно посылал своему московскому корреспонденту свои исторические сочинения, а также копии (а иногда и подлинники) документов местных органов власти, касающихся плаваний купеческих промысловых судов, открытий, сделанных во время этих плаваний и т.п. Благодаря усилиям братьев Шмалевых историки имеют теперь богатейший комплекс материалов о событиях на дальневосточной окраине России.
3 Андреев А.И. Первые исследователи Алеутских островов // Исторические записки. 1961. № 68. С. 290. Макарова Р.В. Русские на Тихом океане ... С. 46.
4 Медушевская О.М. Картографические источники по истории русских географических открытий ... С. 103; Русская Америка в неопубликованных записках К.Т.Хлебникова. Л.,1979. С.273.
5 АВПР. Ф. 339 (РАК). Оп. 888. Д. 7. Л. 282 об. (свидетельство Т.Шмалева); Греков В.И. Очерки из истории русских географических исследований ... С.370.
6 Максимович, Щекатов. Географический словарь Российского государства. Ч. 1. М.,1801. Ст. 288.
7 Зубкова З.Н. Алеутские острова... С. 16.
8 Лапин Иван Саввич — соликамский купец, участник нескольких купеческих компаний для постройки судов и снаряжения экспедиций для промысла пушных зверей на островах северной части Тихого океана (совместно с В.Поповым, А.Г.Ореховым, В.И.Шиловым и др.). В 1764 г."за усердие и труды" был награжден золотой медалью (Берх В.Н. Указ. соч. С. 71).
9 Берх В.Н. Хронологическая история открытия Алеутских островов... С. 7.
10 Берх В.Н. Указ. соч. С. 7.
11 АВПР. Там же. Д. 6. Л. 6 об., 7 об.- 8, 11 об., 12, 13; Д. 7. Л. 19 об., 78 об. Д. 8. Л. 30, 91.
12 Шпанберг Мартын П (?-1761)- капитан полковничьего ранга, уроженец Дании, помощник В.Беринга во время Первой и Второй Камчатских экспедиций. Руководил отрядом судов, плававших к Японии в 1738-1742 гг. "Двукратные плавания в 1738-1739 гг. к Японии и Курильским островам М.Шпанберга и В.Валтона с помощниками позволили составить карты маршрутов с нанесением Курил, берегов Японии, явившиеся первым опирающимся на непосредственное наблюдение изображением района между Камчаткой, островом Хонсю и районов несколько восточнее его, где раньше на европейских картах помещались несуществующие "земли". Эти данные вместе с результатами плавания Беринга — Чирикова были использованы при составлении Атласа Академии наук 1745 г." (Греков В.И. Очерки по истории русских географических исследований ... С. 101-108).
13 АВПР.Там же. Д. 7. Л. 280.
14 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 282 об.
15 Устюг Великий. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М.,1883. С.143-164 (Переписная книга 1677-1678 гг.). С. 165-201 (Книги 1-й ревизии.1721 г.). РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3756, 3757, 3758 Великоустюжский уезд, 1-я ревизия. 1723 г.).
16 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3575. Л. 9 об., 14, 25, 43 об., 77, 132, 196 об., 247, 260, 263.
17 "Морской энцилопедический справочник". Т. 1. А-Н. Л.,1986. С. 496.
18 Алексеев А.И. Охотск — колыбель русского тихоокеанского флота. Хабаровск,1958. С.63; Греков В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг. М.,1960. С. 370.
19 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 278-279; РГАДА. Ф. 199. Портфель 539. Д. 1. Ч. 1. Л. 31-34. Там же. Портфель 528. Д. 9. Ч. 2. Л. 6-6 об.
20 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 280
21 Хметевский Василий Андреевич — флота капитан-лейтенант, участник экспедиций Беринга. Служил при Охотском порте.
22 АВПР. Там же. Д. 6. Л. 13, 15; Д. 7. Л. 280.
23 АВПР. Там же. Д. 6. Л. 14; Д. 7. Л. 280.
24 АВПР. Там же. Д.7. Л. 280.
25 АВПР. Там же. Д. 6. Л. 13.
26 См.: Эвальд Б. Каталог атласов и карт, хранящихся в Депо морских карт и книг Главного Гидрографического Управления Морского министерства. Пг.,1917. С. 122. № 948 (10180).
27 Мореход — человек, выполнявший функции капитана и штурмана на промысловых судах.
28 АВПР. Там же. Д. 8. Л. 28 об., 30.
29 АВПР. Там же. Д. 8. Л. 33 об.
30 АВПР. Там же. Д. 8. Л. 29.
31 "...того ж 1745 году сентября с 19 числа на построенном собственном своем судне в морской вояж он мореходом ходил..." (АВПР. Там же. Д. 6. Л. 11)."Компаниею с купцом Чебаевским на построенном своем кочтом именуемом боте "С. Евдокиме" мореходом..." (АВПР. Там же. Д. 7. Л. 280)
32 Берг Л.С. Из истории открытия Алеутских островов... С. 117.
33 АВПР. Там же. Д.8. Л. 30.
34 Передовщик — начальник экспедиции. Ведал хозяйственной жизнью промыслового судна, организовывал промысел пушнины, нес ответственность за все снаряжение судна, следил за поведением промышленников, отвечал за точное выполнение инструкции администрации.
35 АВПР. Там же. Д. 8. Л. 32
36 Берг Л.С. Указ. соч. С. 117; Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 1725-1742. М.-Л.,1946. С. 286-287; Берх В.Н. Указ. соч. С. 8-9; Греков В.И. Указ. соч. С. 175; Зубкова З.Н. Указ. соч. С. 17.
37 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 17 об., 18 об., 20 об.; Д. 8. Л. 36 об., 38.
38 Байдара — легкое, однако очень вместительное судно (поднимало на борт до 200 пудов груза и команду до 9 человек), которое жители Камчатки, Чукотки, Алеутских островов применяли для плавания между островами на расстояние до 30 верст. Остов обшивался кожей сиуча или морской коровы. Длина по килю около 570 см (См.: Алексеев А.И. Охотск — колыбель русского тихоокеанского флота. С.66).
39 АВПР. Там же. Д.6. Л. 7 об.; Берх В.Н. Указ. соч. С. 11.
40 Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй половине XVIII в. М.,1989. С. 345.
41 АВПР. Там же. Д. 31. Л. 15 об. Примечания капитанов Тимофея и Василия Шмалевых о морских экспедициях по Ледовитому и Охотскому морям. 1775 г. (из "Портфелей Миллера". П. 528. Ч. 1. № 20.). О названии "Алеутские" см. также: Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга... С. 224-226.
42 Макарова Р.В. Указ. соч. С. 47.
43 Следствие, суд, переписка по делу Л.Беляева с товарищами тянулось несколько лет и вот 22 декабря 1755 г. в Иркутской провинциальной канцелярии был получен указ Сибирского приказа от 16 ноября 1755 г. "о учинении подлежащим к натуральной смерти города Архангельска крестьянскому сыну Лариону Беляеву с товарищи за самовольное ими на незнаемых морских островах людей без нужды смертное убивство и осужденному на политическую смерть промышленному Ивану Екимову по силе правительствующего Сената сентября 30 дня 1754 году указу наказания, и чтоб протчия таких учиненных помянутым Беляевым с товарищи смертных убивств и протчих непорядков и указам противных поступок чинить не дерзали и в оном имели воздержание, о том в Якутске, в Охотске и на Камчатке публиковать указами с таким подтверждением, что ежели кто впредь в таковых и тому подобных и указам противных преступлениях явится, с тем поступлено будет по указам без упущения". В сентябре 1756 г. этот приговор был объявлен на торгу в Большерецке и был "выставлен лист в пристойном месте", то же было проделано в Верхнем и Нижнем Камчатских острогах. (АВПР. Там же. Д. 7. Л. 24 об.)
44 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 78 об.
45 Сгибнев А. Охотский порт с 1649 по 1852 г. // Морской сборник. Т. CV. № 11. 1869. С. 38.
46 АВПР. Там же. Д. 6. Л. 14-14 об.
47 Сейчас эта карта хранится в РГАДА. (Ф. 192. Оп. 1. Карты Иркутской губернии. № 47). Опубликована: Атлас географических открытий в Сибири и в северо-западной Америке. XVII-XVIII вв. Под ред. А.В.Ефимова. М.,1964.
48 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 282-282 об.
49 АВПР. Там же. Д. 7. Л. 280 об.-282.
50 АВПР. Там же. Д. 6. Л.16.